25 ноя 2023 · 17:12
{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "фото из интернета", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "foto_1700849627660.jpg", "filesize": 36853, "height": 556, "pic_id": 762593, "url": "/files/article_image/2023/11/25/foto_1700849627660.jpeg", "width": 966}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Продолжение."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "(высоко) Организованная преступность."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Сисмондо использует пример с опиоидами в США, поскольку он содержит «почти все элементы, обсуждаемые в остальной части книги»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Напомним факты: за последние двадцать лет более 200 тыс. американских граждан погибли из-за опиоидов, продававшихся по рецептам как болеутоляющие средства, но на самом деле вызывавших такую же опасность и привыкание, как героин. Причиной стал «резкий рост числа рецептов на болеутоляющие, в частности на Оксиконтин», разрешенный Управлением по контролю за продуктами и лекарствами (FDA) с 1995 года. Дело обстоит так: «обезболивающее, содержащееся в препарате OxyContin, - это оксикодон, старое производное морфина, сходное с героином по своей структуре и общему действию. Преимуществом нового препарата была высокая концентрация оксикодона в сочетании с механизмом непрерывного высвобождения, который его производитель, компания Purdue Pharmaceuticals, назвал» Contin «. Так называемый механизм Contin, запатентованный в 1980 г., должен был смягчать эйфорическое, героиноподобное действие и снимать боль на 12 часов. В результате, как утверждалось, получался опиоид с низкой степенью привыкания. Для компании Purdue» Оксиконтин «был хорошей заменой предыдущему опиоиду с замедленным высвобождением MS Contin, которым злоупотребляли как рекреационным наркотиком». В то же время Управление по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Administration, DEA) утвердило квоты на производство потенциально наркотических обезболивающих, что «привело к почти сорокакратному росту производства оксикодона в период с начала 1990-х годов по настоящее время»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Итак, один промышленник сделал состояние, продавая наркотик, эквивалентный героину, от которого погибли сотни тысяч людей, и все это с благословения правительства США. Как такое возможно? Окруженный на протяжении всей своей деятельности такими консалтинговыми фирмами, как американская McKinsey и французская Publicis, промышленник начал с того, что пригласил более 5 тыс. участников на более чем 40 конференций по обезболиванию, оплатив все расходы. «Эти конференции создали базу лиц, выписывающих рецепты, и, что более важно, базу лидеров мнений, которые вошли в бюро спикеров Purdue и проводили платные презентации для других лиц, выписывающих рецепты». Этот список включал 2500 врачей, из которых 1000 были активными. Благодаря влиянию лидеров общественного мнения Purdue смогла профинансировать более 20 000 образовательных мероприятий, направленных на агрессивную пропаганду использования опиоидов для лечения боли. Затем компания заключила платное соглашение с Объединенной комиссией по аккредитации медицинских организаций, которая называет себя «независимой некоммерческой организацией», состоящей из врачей и стоящей у истоков американской системы аккредитации. Благодаря этому соглашению, а также с помощью другого производителя с более развитой инфраструктурой (Abbott), Purdue получила возможность распространять свой продукт во всех американских больницах."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "На этом коррупция не закончилась. Компания также делала подарки студентам-медикам и таким организациям, как Американское гериатрическое общество и Американская академия медицины боли. Например, «в группе Американского гериатрического общества, разрабатывавшей рекомендации по лечению хронической боли у пожилых людей, более половины членов получили оплату за консультации или конференции от тех или иных компаний, производящих опиоиды». Коррупция зашла очень далеко: после принятия в 2016 году закона (the ensuring patient access and effective drug enforcement act) индустрия «добилась того, что Департамент по борьбе с наркотиками не смог расследовать деятельность дистрибьюторов и компаний. Хотя DEA решительно выступило против закона, его удалось заглушить с помощью двухсторонней стратегии: сотрудникам DEA систематически предлагали работу, прямо или косвенно связанную с индустрией - в общей сложности было переведено 50 сотрудников, - а высокофинансируемые законодатели ставили свою общую поддержку DEA в зависимость от молчания последнего в отношении закона»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И, наконец, конечно, на протяжении всей этой грандиозной маркетинговой операции компания заручилась поддержкой ученых. Во-первых, финансируя большое количество рандомизированных клинических исследований, которые затем публиковались в ведущих медицинских журналах под коллективным авторством, хотя неизвестно, кто действительно проводил исследование, кто писал статью и т. д. «In other words, it is almost certain that these studies were managed in a phantom fashion». «Другими словами, почти наверняка эти исследования проводились призрачным образом». Необходимо было также скрыть нежелательные эффекты «наркотика», в данном случае зависимость, совершенно аналогичную той, которую вызывает героин, и риск смерти от передозировки, которая столь же смертельна."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В итоге продажи препарата «Оксиконтин» принесли прибыль компании Purdue Pharmaceuticals, владельцы которой (семья Саклер, которая, конечно же, занимается филантропией, особенно в отношении университетов) стали невероятно богатыми. Выплаченные впоследствии штрафы в размере 600 млн. долларов - это капля в море по сравнению с десятками миллиардов, которые принес этот легальный препарат. Все это - часть бизнес-плана. Однако медицинские и социальные последствия этого дела катастрофичны: промышленник не только непосредственно способствовал гибели сотен тысяч людей, но и перевернул американский рынок наркотиков, бросив сотни тысяч людей (в основном из рабочего класса), ставших наркоманами, в объятия наркоторговцев (Quinones, 2015). Кстати, как пишут Энн Кейс и Ангус Дитон (2021), «многие, кто внимательно следил за опиоидным скандалом, не видят особой разницы между поведением этих легализованных дилеров и нелегальных распространителей героина и кокаина, которые так широко презираются и осуждаются». В обоих случаях цель - «набить свои карманы за счет разрушения жизней». За исключением того, что здесь эти организованные преступления совершаются с благословения государственных органов."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Элементы, которые также помогают понять кризис Covid"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В этот французский перевод Серджио Сисмондо добавил неопубликованное послесловие (написанное в июне 2023 г.), в котором он оглядывается на кризис Ковида, полностью поддерживая наш собственный анализ (Mucchielli, 2022a). Вначале он отмечает, что «поскольку пандемия была определена как кризис общественного здравоохранения, а не просто как проблема индивидуального здоровья, фармацевтическая промышленность вступила в прямой диалог с правительствами, пытаясь сделать последних, которые являются регуляторами расходов на здравоохранение в целом и на лекарства в частности, своими союзниками». Таким образом, очевидно, что «пандемия ускорила стирание границ между фармацевтической промышленностью и другими заинтересованными сторонами, такими как правительства, регулирующие органы и научные учреждения. Сотрудничество и партнерство стали необходимы для ускорения процессов исследований, разработки и распространения лекарств. Однако эта взаимосвязь также вызвала опасения по поводу конфликта интересов, неправомерного влияния и риска компрометации принимаемых решений». Сисмондо также отмечает, что «фармацевтическая промышленность также обратилась непосредственно к широкой аудитории неспециалистов, представляя свои вакцины как решение кризиса, используя инструменты связей с общественностью» (всегда одни и те же консалтинговые компании, начиная с McKinsey)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Далее Сисмондо приводит два конкретных примера. Первый - как эта огромная коррупционная система позволила компании Gilead Sciences с благословения государственных служб здравоохранения США, возглавляемых Энтони Фаучи, перепродать противовирусный препарат (Remdesivir), который уже показал свою неэффективность во время предыдущих вирусных эпидемий (гепатита С и лихорадки Эбола). Второй - это то, как другие производители (во главе с компаниями Pfizer и Moderna) заявляли о разработке «95% безопасных и эффективных вакцин» и продавали их по всему миру с благословения не только национальных правительств, но и международных организаций, возглавляемых Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и Европейским союзом (ЕС). Он заключает, что «без знания фоновых уровней инфекций в изучаемых популяциях, полной прозрачности методологии испытаний и всесторонней отчетности о неблагоприятных событиях эти высокие показатели эффективности вакцин не говорят нам всего того, что необходимо знать для оценки вакцин. Но в качестве инструмента пиара они оказались очень эффективными»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В заключение Сисмондо пишет, что «в идеале, таким образом, книга должна была включать исследование стратегий взаимодействия отрасли с правительствами и общественностью, которые имеют решающее значение для коммерческого успеха продукции во время пандемии». На самом деле кризис «Ковида», мягко говоря, прекрасно иллюстрирует мысль автора. Он мог бы, например, более подробно рассмотреть другие аспекты этого кризиса, такие как скандал в журнале Lancet (Mucchielli, 2022b) или серьезные негативные последствия, вызванные принудительным применением этих экспериментальных генетических терапий в широких слоях населения. Но, несомненно, последствия этого грандиозного похищения совести и тела людей еще рано осознавать и анализировать интеллектуалам, которые в большинстве своем в то время были не в состоянии понять и противостоять промышленной и политической пропаганде, развернутой с еще большей силой, чем прежде. В ближайшие месяцы и годы они, безусловно, вновь обретут ясность и мужество."}], "attributes": []}], "selectedRange": [419, 419]}
Комментарии 0