Михаил Скопин-Шуйский - в шаге от престола

{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "русь скоп1.jpg", "filesize": 471760, "height": 1065, "pic_id": 552966, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/05/05/%D1%80%D1%83%D1%81%D1%8C_%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BF1.jpeg", "width": 830}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В условиях, когда бои под Москвой с Тушинским вором (как прозвали Лжедмитрия II) и его польскми наемниками не могли принести успеха ни одной из сторон, царю Василию Шуйскому стало ясно, что изменить ситуацию может только надежная помощь извне. Единственное действующее вне столицы войско - полки боярина Федора Ивановича Шереметева - было недостаточно сильным и к тому же находилось слишком далеко (под Царицыном). Тогда пришлось обратиться к Швеции, король которой еще с 1604 г. безуспешно предлагал услуги своих войск для подавления Смуты - конечно, в обмен на территорию."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Для «сбора с немецкими людьми» выехал в Новгород ближний родственник царя князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Несмотря на свой юный возраст - всего 21 год, он успел отличиться в качестве полководца в боях, летом 1608 г. он - уже воевода Большого полка. Теперь этому полководцу суждено было стать общей надеждой русских - противников самозванца - на избавление от Смуты."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Однако вначале известие о приглашении «немецких людей» для спасения Шуйского в обмен на уступку Швеции русских земель вызвало бурю возмущения на северо-западе России, что выразилось в немедленном признании власти «Дмитрия Иоанновича» жителями Пскова (2 сентября 1608 г.) и ряда его пригородов, а также Ивангорода. Волнения в самом Новгороде даже заставили Скопина скрыться из города, но здесь сторонники Шуйского вскоре победили."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Первые несколько месяцев не дали особых результатов по сбору рати - разоренные и деморализованные дети боярские не спешили съезжаться в Новгород. Зато успех был достигнут в отношении «немецких людей». Уже в ноябре воевода заключил предварительный договор о найме 5-тысячного отряда с графом Мансфельдом, возглавлявшим тогда шведские войска в Лифляндии. Долгие переговоры в Выборге завершились подписанием союзного договора со Швецией. В обмен на поэтапную уступку (по мере прибытия союзного контингента) города Корелы с уездом, отказ царя от наследственных прав на Ливонию, король направлял в помощь Василию Иоанновичу 3 тыс. пехоты и 2 тыс. конницы, не считая наемных людей, «сколько возможно»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "К этому времени корпус уже был фактически сформирован и назначен его командующий - граф Якоб Понтус Делагарди (по-русски «Яков Пунтусов»). Большую часть наемного войска составили солдаты, набор которых стал возможен благодаря перемирию, заключенному в 1606-1609 гг. между Нидерландами и Испанией. В дальнюю Московию отправились наемники образцовой для того времени армии Европы, армии нового типа. Среди них были (кроме шведов и финнов) - французы, шотландцы, бельгийцы, немцы, голландцы и т. д. Сам Якоб «провел пять лет военнопленным в Польше, а потом доказал на деле свою доблесть князю Морицу Нассаускому» - то есть также прошел военную школу в Нидерландах. Для оплаты наемников договор устанавливал фантастическую сумму - 100 тыс. рублей в месяц, так что те формально всегда имели право уйти из России."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Само известие о найме такого войска повлекло серьезные политические и моральные последствия и для внешней, и для внутренней ситуации в России. Царь Василий мастерски использовал успех переговоров со шведами для моральной поддержки своих сторонников как в Москве, так и за ее пределами; в грамотах в города численность вспомогательных войск раздувалась до 15 643 человек (к маю 1609 г.). Впрочем, сами поляки не питали особых иллюзий в отношении реальной численности наемников."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Гетман Ружинский из Тушина отправил в Новгородскую землю 2-тысячный отряд запорожцев полковника Яна Кернозицкого, который в середине ноября подошел к Новгороду и заставил Скопина «сесть в осаду». Многие дети боярские сочли более выгодным «отъехать» в «воровской» стан, либо спасая свои поместья, либо сводя счеты с соседями-дворянами."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В начале 1609 г. подошли на выручку Новгороду «уездные мужики»: крестьяне из-под Тихвина (1000 человек) и из заонежских погостов. Литовцы захватили пленных из этой рати и стали пытать их о численности подкреплений: «Они же люди простые, не знали счета, и сказали Кернозицкому, что пришло... ратных людей множество, а за ними идет большая сила». Известие вызвало снятие осады и отступление «тушинцев» (11 января 1609 г.). Соотношение сил изменилось, и власть Василия вновь признали Ладога, Орехов, Корела и Ивангород."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Кроме новгородских служилых людей и упомянутых «мужиков», Скопин-Шуйский имел у себя и несколько отрядов «вольных казаков» - в первую очередь, «прибор» атамана Тимофея Шарова. Будучи извещен о скором подходе «немецких людей», князь уже в январе отослал значительную часть своих ополченцев на помощь Вологде и Устюжне, так что у него осталось только 1200 человек."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Наконец, в середине апреля под Новгородом произошло соединение войск Скопина-Шуйского (около 1200 человек) и Делагарди (до 5 тыс. человек), после чего начался поход. В авангарде «немцами» командовал ротмистр Эверт Горн, а русскими - сотенный голова Федор Чулков; при этом, согласно условиям договора, формальное главенство сохранял русский военачальник. Через ме­сяц эти передовые войска освободили Старую Руссу, разгромили «тушинцев» Кернозицкого и «привели ко кресту» царю Василию Торопец и Торжок. Приближение столь внушительной силы заставило отложиться от самозванца помещиков и посадских людей Невеля, Старицы, Ржева, Зубцова и Холма."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Станы «тушинцев» пришли в движение: воевода кн. Григорий Шаховской и полковник Александр Зборовский с отрядом копейщиков (3-4 тыс. человек) немедленно выступили навстречу Скопину, атаковали Торжок, но были отбиты 2-тысячным передовым отрядом. Узнав о реальной численности противника, Зборовский отступил и укрепился в Твери, куда со всех сторон стали стекаться польские хоругви, так что войско увеличилось до 5 тыс. человек."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "К Скопину тоже подошло сильное подкрепление: 3 тыс. дворян, детей боярских и стрельцов из Смоленска во главе с кн. Яковом Борятинским, которые по пути взяли Вязьму и Дорогобуж и присоединили к себе служилых людей этих уездов. Войско наконец разделили на традиционные полки - Большой (Скопин и Делагарди), Передовой (Семен Головин и «немецкий ротмистр») и Сторожевой (кн. Яков Борятинский и «немецкий ротмистр»). Устроив войска, кн. Михаил выступил к Твери, переправившись через Волгу выше города."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Разыгравшаяся битва при Твери началась достаточно необычно для войн Смутного времени - обе стороны заранее построились в боевой порядок и чинно сблизились. Центр союзного войска, по нидерландскому обычаю, составили батальоны шведской и наемной пехоты; левое, ближнее к берегу крыло заняла французская конница, а правое - сам Делагарди с финскими кавалеристами. Русские разместились на флангах и во второй линии. Зборовский имел втрое меньше людей, но это были в основном отборные войска: при подобном же соотношении сил гетман Ходкевич громил в Лифляндии шведов в 1604 и 1605 гг."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«За час до свету» передовые союзные части вошли в соприкосновение с вражеской «легкой конницей в панцырях с луками и короткими копьями», а в полумиле от Твери увидели и готовые к бою главные силы «тушинцев». В это время неожиданно хлынул ливень, подмочивший порох в стволах, чем не замедлил воспользоваться Зборовский: «подняв крик», его гусарские и пятигорские хоругви нанесли сильнейший копейный удар по союзным порядкам."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Французы первые не выдержали натиска отборной правофланговой конницы и бежали; русская конница тоже подалась назад, смешав резервные наемные отряды; многие воины стали в беспорядке отступать. Зато пехота, выставив во все стороны длинные пики, осталась неподвижной. Более того, воспользовавшись замешательством отбитых пикинерами «тушинцев», Делагарди с финнами храбро контратаковал «три главных хоругви. После чего поляки «бежали с уже выигранной битвы и лишь через несколько миль опомнились и вернулись к войску»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Новый ливень и наступление вечера привели к прекращению битвы, окончившейся, таким образом, вничью. И все же большие потери понесли в этот день союзники: «Из тех, кто покинул позиции, последовал за бегущими, многие были перебиты, а из тех, кто, оставшись на месте, действовал, как подобало, копьями и саблями, никто не был и ранен»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Войска разошлись по своим лагерям и весь следующий день, чрезвычайно дождливый, приводили себя в порядок. Поляки уверили себя в своей победе и неосторожно остались в передовых укреплениях у поля битвы. Узнав об этом, Скопин перед рассветом 13 июля вывел союзные части в поле, скрытно подошел к польскому острогу и всеми силами внезапно обрушился на беспечного противника. Не успев построиться, «тушинцы» были смяты и рассеяны, причем часть из них укрылась в Твери, а остальные бежали в главный лагерь. Обоз и потерянные было пушки и знамена стали добычей союзников."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Поляки отступили к Дмитрову, однако шведские наемники не получили достаточного удовлетворения в виде добычи; попытка добыть ее путем взятия Твери также не удалась. В лагере Делагарди начался бунт. В шведском источнике так сообщается о его причинах: наглость солдат от постоянных успехов, достаток от добычи, страх перед бедствиями дальнейшего похода и, наконец, «отвращение к войне из-за того, что до сих пор приходилось часто сражаться с неприятелем». Это загадочное на первый взгляд для воинов утверждение легко понять, если вспомнить о характере войны в Нидерландах: полевые сражения там были невероятной редкостью, а солдаты больше занимались осадными работами, маршами и контрмаршами, муштрой и только редкими стычками."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Несколько серьезных битв с лихой и отчаянной восточноевропейской конницей убедили их в опасностях похода в места, «откуда они не смогут воротиться, не получая при том и обещанной платы». Действительно, власти ни разу не смогли выплатить им установленное жалованье. В результате бунта большинство наемников повернуло назад и вообще покинуло пределы России: Делагарди смог оставить при себе всего 1200 человек."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В этих условиях Скопин-Шуйский, проведав еще и о подходе на помощь к Зборовскому гетмана Сапеги, решил отступить за Волгу. Он двинулся вниз по левому берегу реки к Калязину монастырю, присоединяя к войску уже собранные земские рати северных городов. В итоге соотношение русских и «немецких» воинов в его подчинении совершенно изменилось, около 15 тыс. русских воинов теперь стояло под знаменами Скопина-Шуйского."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Уже после битвы под Торжком «произошла большая переме­ на в умах». Решающий же перелом начался, видимо, в конце августа-начале сентября, после поражения главных сил гетмана Сапеги под Калязиным монастырем. Где атака польско-литовских и казацких войск остановилась при столкновении с русскими полевыми укреплениями и плотным огонем пехоты. Попытка сменить тактику и прорваться в русский лагерь посредством неожиданного ночного удара пехоты была предугадана Скопиным-Шуйским. Русские отряды встретили нападающих и после жестокой сечи обратили их в бегство. Сапега отступил от Калязина к Москве."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В начале сентября авангард Скопина освободил Переславль. В конце сентября в Калязин подошел Делагарди с остатками своей рати - менее тысячи человек (к январю подкрепления увеличили ее до 2230 человек). После этого Скопин вступил в Переславль, где дождал­ся «низовых ратников» Шереметева. Тем временем один его передовой отряд - Давыда Жеребцова - усилил гарнизон Троицы, а другой - Семена Головина и Христиера Сомме (с 300 шведов) - занял Александрову слободу, куда вскоре выдвинулись и главные союзные силы."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Этим маневром они отрезали Сапегу, осаждавшего Троице-Сергиев монастырь, от Лисовского в Суздале; блокада Москвы была прорвана, и в столицу немедленно пошли изобильные обозы с хлебом из волжских городов. Отсюда понятна ярость «тушинцев» Сапеги и Ружинского, атаковавших Скопина 29 ноября, но натолкнувшись на полевые укрепления, они понесли серьезные потери и были вынуждены отступить ни с чем - «и с того времени охватил все польские и литовские полки страх и ужас»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Психологический перелом произошел в обоих противостоящих лагерях под Москвой: столицу охватило ликование по поводу побед кн. Михаила и при виде хлебных обозов, а Тушино погрузилось в уныние, в нем начались ссоры и разброд. В этот момент очередное посольство от польского короля предложило тушинским полякам перейти в его войско, осаждавшее Смоленск, самозванца послы даже не поприветствовали. Испугавшись выдачи и измены своих сторонников, «Дмитрий» бежал в Калугу в ночь на 27 декабря 1609 г. Тушинский лагерь доживал свои последние дни."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Тем временем Скопин, следуя избранной тактике постепенного обложения противника, вынудил Сапегу отступить из-под Троицы в Дмитров, а затем окружил его «острожками» и в этом городе. Отряды конницы, а также русских и финских лыжников перерезали дороги, нападали на фуражиров и занимали небольшие селения; отдельные полки атаковали Ростов и Кашин (и далее Ржев, Старицу и Белую). Везде с полками русских воевод шли роты наемников. Поляк Николай Мархоцкий, пробираясь к Дмитрову по глубокому снегу, скрывался от разъездов французской конницы и отрядов финских и русских лыжников - переворачивалась еще одна страница русского Апокалипсиса!"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Последняя крупная битва с тушинцами - под Дмитровом - закончилась очередным поражением войск Сапеги. Не имея больше ни сил, ни морального духа для продолжения борьбы, гетман отвел остатки своих полков к Волоку-Ламскому, куда в ночь на 7 марта 1610 г., запалив лагерь в Тушине, ушли и части Ружинского. В Волоке поляки и казаки разделились: верные Лжедмитрию II двинулись с Сапегой в сторону Калуги, а решившиеся присоединиться к польскому королю остались частью в Иосифо-Волоколамском монастыре, а в большинстве своем со Зборовским ушли к Вязьме. 12 марта 1610 г. князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский и граф Якоб Делагарди вступили в столицу, триумфально завершив свой освободительный поход."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "После освобождения столицы от блокады поход на Смоленск стал для московского правительства первой задачей, отодвинув на второй план угрозу со стороны Лжедмитрия II. Началась обычная подготовка нового похода. Однако эта кампания оказалась проигранной, даже не успев начаться, и виной тому стала смерть князя Скопина-Шуйского."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Во время долгого осадного сидения в Москве авторитет царя Василия упал окончательно, власть его держалась только за счет поддержки патриарха Гермогена и северских и рязанских дворян во главе с Прокопием Ляпуновым. Василий не имел сыновей, и наследником престола должен был стать его родной брат кн. Дмитрий либо Михаил Скопин-Шуйский. Брат царя Дмитрий Иванович Шуйский, отличившийся на войне только грандиозными неудачами, полностью проигрывал в общественном мнении молодому полководцу, к которому последние полтора года были обращены все надежды."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Уже во время похода кн. Михаила к Москве воины между собой называли его царем; в Александровой слободе открыто «поздравил его царем» через своих послов рязанский воевода Прокопий Ляпунов. Это вызвало недоверие и ненависть к Скопину со стороны братьев, особенно Дмитрия, что не укрылось даже от Делагарди: «Яков Пунтусов» стал настойчиво уговаривать своего боевого товарища скорее покинуть Москву и с войском идти к Смоленску."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Но Скопина задержали в Москве. Молодой полководец был приглашён на пир по случаю крестин сына князя Ивана Михайловича Воротынского, который попросил Скопина-Шуйского стать для младенца крёстным отцом. Крёстной матерью стала жена князя Дмитрия Шуйского Екатерина (дочь опричника Малюты Скуратова). Из её рук Скопин-Шуйский принял на пиру чашу с вином. Выпив его, Скопин-Шуйский внезапно почувствовал себя плохо, из носа хлынула кровь. Слуги поспешно унесли его домой, где он после двухнедельных мучений скончался 23 апреля (3 мая) 1610 года."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Скоропостижная Скопина повергла его победоносные войска в страшное уныние - «лишила его сердца», как говорили поляки. Назначение же главнокомандующим кн. Дмитрия Шуйского - по слухам, основного виновника гибели кн. Михаила Скопина-Шуйского заставило ратных людей всерьез задуматься о необходимости дальнейшей защиты царя Василия. Смута в умах и сердцах углубилась."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Литература:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Курбатов О. А. Военная история русской Смуты начала XVII века. "}], "attributes": []}], "selectedRange": [15785, 15785]}