26 мар 2023 · 18:49
{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Когда правозащитница Анна Каргапольцева начала ездить по женским колониям, все эти истории ее потрясли", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "IMG_20230326_184623_341.jpg", "filesize": 84936, "height": 479, "pic_id": 493490, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/03/26/IMG_20230326_184623_341.jpeg", "width": 1000}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Она не могла поверить, что двадцать лет боролась с несправедливым отношением к осуждённым мужчинам, не замечая, в каком положении находятся женщины. «У меня произошло смещение сознания», — рассказывает Каргапольцева. Большинство женщин, которых она встретила, попали в тюрьму после пережитого насилия — психологического, экономического, физического. Многие, как и Агния, получили сроки за наркотики. Мужья и сожители заставляли их покупать и продавать — иногда вещества, иногда самих себя. Значительную часть вовлекли в проституцию, чтобы заработать деньги на их теле. Других просто отдавали друзьям в обмен на вещества. По словам Каргапольцевой, «очень большой процент» осуждённых приняли на себя чужую вину: мужчины убеждали их, что для женщины наказание будет более мягким, обещали ждать, а потом заводили новые отношения и исчезали."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Одни заключённые годами не могли простить тех, кто их использовал. Вторые не могли простить себя — за то, что защищались. «Такие женщины приходили и говорили: „Но я же человека убила“. Чтобы принять это, они все как одна твердили: „Да, он меня бил. Да, он меня изнасиловал. Но я-то человека убила“. Я всё время это слышала. Может быть, во время следствия им это объяснили», — рассказывает Каргапольцева. Жертвы насилия жили с огромным чувством вины — именно это поразило её больше всего. В мужских колониях ситуация была прямо противоположной: там все считали себя невиновными, какой бы срок они ни получили. Мужчин поддерживали матери, жёны, дети и сожительницы, которые постоянно ездили к ним на свидания. Женщин почти никто не навещал. По закону, супруг может расторгнуть брак без их согласия, если срок заключения составляет более трёх лет. Как правило, спустя месяц женщины, которых встретила Каргапольцева, получали уведомление о разводе и больше никогда не слышали о своих мужьях. Матери ездили первое время, а потом и они прекращали. Женщины сами просили их об этом: не хотели, чтобы они проводили дни в дороге, носили тяжёлые сумки и подвергались обыскам. Жалели. Дети в лучшем случае росли вдалеке. В худшем их забирали в детские дома. Или осуждённые выходили на свободу в таком возрасте, когда заводить своих детей было уже рискованно, а взять приёмных невозможно."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Общаясь с этими женщинами, Каргапольцева заметила, что никто из них давно не мечтал о будущем. За годы в тюрьме они утратили практически все связи с внешним миром. В мужских колониях настроение было иным: там люди жили своими иллюзиями. Большинство мужчин верили, что на свободе их встретит компания друзей, которая найдёт для них и жильё, и работу, и машину. Осуждённые женщины рассчитывали только на себя. Они понимали, что едва ли заработают даже на комнату в коммунальной квартире. Заниматься тяжёлым низкоквалифицированным трудом они не смогут, а на другую работу их не примут. «Когда человек освобождается, он остаётся навсегда с клеймом „зэк“ или „зэчка“. Навсегда."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Из его жизни не уходит справка о наличии судимостей, которую требуют при поступлении на работу. Неважно, двадцать лет прошло или тридцать. Ты уголовница — и это навсегда, — объясняет Каргапольцева. "}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Женщина не должна быть наказана трижды. Первый раз, пережив страшное состояние совершённого над ней насилия. Второй раз, отсидев за это 6, 8, 10 лет. И третий раз, оставшись навсегда с клеймом „зэчка“»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Насилие — это длительный процесс, говорит психолог Марина Селезнёва, коллега Каргапольцевой, которая уже много лет работает с заключёнными. С насилием может столкнуться любая женщина, но не каждая способна распознать его на ранних этапах. Во многом это зависит от предыдущего опыта. «Чтобы понять, что происходит насилие, нужно знать что-то другое», — говорит Селезнёва. При низком уровне жизни такие отношения могут восприниматься как норма. Согласно теории Ленор Уолкер, цикл домашнего насилия состоит из четырёх фаз: нарастание напряжения, эпизод насилия, примирение партнёров и так называемый «медовый месяц». Потом всё повторяется сначала. Со временем фазы становятся короче, а частота и жестокость насилия возрастают. По словам Селезнёвой, многие женщины осознают проблему, только когда эпизоды насилия происходят непрерывным потоком. Самые распространённые причины, которые заставляют жертв оставаться в таких отношениях, — низкая самооценка и экономическая зависимость от партнёра. На российских женщин влияют и традиционные установки, призывающие терпеть до последнего. Порой насилие в семьях длится годами, но привыкнуть к нему невозможно, утверждает Селезнёва. «Болевой порог, конечно, меняется, но не обязательно притупляется. Никто не может сказать, ударили по старой ране или нет. Порог реагирования также может измениться: если вас обозвали двадцать раз, то вы уже не так болезненно это воспринимаете. Но ассоциативные изменения никуда не уходят. Одно и то же поведение может трансформироваться во что-то новое — тогда на это действие будет совершенно другой ответ. Пока человек жив, у него могут быть непредсказуемые реакции», — говорит психолог. В ситуации нападения любой может взять в руки нож. Так работает физиология — болевой синдром и гормональный выброс. Если женщина, защищаясь, убила агрессора, то произошедшее не делает её преступницей, уверена Селезнёва. «Это лотерея», — говорит психолог."}], "attributes": []}], "selectedRange": [2891, 2891]}
Комментарии 0