3
Николай Rostov. Фельдъегеря́ генералиссимуса. Часть первая. Глава двадцать третья | Паблико
Николай Rostov
17 подписчики

Николай Rostov. Фельдъегеря́ генералиссимуса. Часть первая. Глава двадцать третья


26 дек 2022 · 06:27    

Глава двадцать третья


image.png 1.51 MB
                         

«Тому свидетельство языческий сенат, –
 Сии дела не умирают!»
 Он трубку раскурил и запахнул халат,
 А рядом в шахматы играют…
 
… Все перепуталось, и некому сказать,
Что, постепенно холодея,
Все перепуталось, и сладко повторят:
Россия, лето, Лорелея.
     Осип Мандельштам, 1917


Где бал гремел – там гроб стоит!
     Неточная цитата из Державина

Третий слух, разразившийся в Москве, принудил Ростопчина сделать два визита. 

Первый визит сострадания и милосердия к Елизару Алексеевичу. Поддержать старика, бумагу показать, которую государь ему, Ростопчину, прислал. 

Второй же свой визит он предполагал сделать визитом гнева и судного дня к генералу Саблукову и к его дяде князю Ахтарову.

Сразу же скажу, лучше бы он не навещал больного старика. Хотя нет! Что я говорю?! Визит его к Елизару Алексеевичу поднял старика на ноги. 

В тот момент, когда Ростопчин поднес к его неподвижным глазам бумагу, глаза его затрепетали; потом дернулась правая рука, как крыло птицы, сбитой влет выстрелом на землю. 

Нет, рука дернулась не в последний раз: дернулась – и Елизар Алексеевич поднялся с постели.

– Лежите, лежите, – заговорил радостно Ростопчин: впервые он видел, что бумага государя императора исцелила кого-нибудь вот так – мгновенно! – Вам нельзя вставать. Поберегите себя, Елизар Алексеевич. Вы еще нам нужны.

– Нет! – запротестовал Елизар Алексеевич. – То, что я вам сейчас скажу, даже и на смертном одре нужно говорить стоя! – И он сказал стоя, указав рукой на дверь Ростопчину: 

– Пошел вон от меня, заговорщик!

Приписав Елизару Алексеевичу эту выходку к его болезни, Ростопчин без слов удалился. И не успел он отъехать от арбатского дома московского обер-полицмейстера, как новый слух ураганом снежным понесся по Москве. 

Шепотом передавали друг другу москвичи содержание той бумаги государя императора, что так чудодейственно исцелила больного. Хорошо, что дом князя Ахтарова был неподалеку – на Поварской, – и он успел передать генералу Саблукову содержание той бумаги самолично. И не шепотом. Вслух, громко и торжественно – как государственный рескрипт! Но мы забежали чуть вперед. 

Дом, в котором жил князь Ахтаров (и не пиратом он был вовсе аглицким, а нашим русским Бомарше – комедии превеселые сочинял), поэтически описал в своем романе «Война и Мир» граф Лев Толстой, поэтому я не буду состязаться в мастерстве с графом, да и роман, я надеюсь, вы помните. 

По роману в том доме жило семейство графа Ильи Ростова. 

Хочу заметить, что имена и фамилии литературных героев его романа подозрительно совпадают с подлинными именами героев моего романа. Это не случайно! Об этом, если вас это заинтересовало, вы сможете в скором времени прочесть в моем романе третьем «Русский Бомарше, или Почему граф Лев Толстой Мир с Войной местами поменял!» из цикла «Подлинная История России от Великого царствования Павла Петровича до наших дней, или История России Тушина Порфирия Петровича в моем изложении». 

Так что вперед за Ростопчиным в гостиную, в которую вбежала нечаянно Наташа Ростова в день своих именин, – и он, граф Ростопчин Федор Васильевич – московский генерал-губернатор – вошел в свой судный день! 

Племянник с дядей сидели за шахматным столом – играли. 

– Наконец-то, – вышел из-за стола генерал Саблуков, – объявился! – И широко улыбнулся: – Давно же обещал в шахматы со мной сразиться. А то дядюшка… швах… в наши шахматы. 

– Швах-швах, не спорю! – засмеялся князь Ахтаров и, выйдя из-за стола, уселся в кресло. – Играйте, а я посмотрю на мастеров умственных баталий! – Запахнул халат, раскурил чубук и с интересом посмотрел на своего племянника и Ростопчина. Оба в молодости частенько схватывались за шахматной доской. До рукопашной не доходило, но жаркими и без того, как говорится, баталии те были. 

– Что ж, сыграем, – ответил Ростопчин. – Коли ты так хочешь.

– Хочу-хочу, – сказал генерал, потирая свои медвежьи ладони от предвкушения чего-то сладостного, давным-давно позабытого. 

Они сели за стол, расставили фигуры, загадали цвет. Ростопчину выпало играть белыми – и он сделал свой первый и последний, как оказалось, ход в этой партии, а потом  сказал:

– Поделился бы со мной своей тайной, Николай. А то уже вся Москва этой тайной гудит, что толпа на Красной площади перед местом Лобным: головы наши с Порфирием Петровичем уже под топор на плаху положили, но палач почему-то все медлит. Или ты нас на своем генеральском шарфе хочешь повесить?

– Хочу! – смахнул локтем со стола фигурки шахматные генерал Саблуков Николай Алексеевич. – Хочу давно тебе, Федька, морду набить за твои шахматные шулерства! Ты хочешь меня из равновесия вывести, чтоб обыграть. Не получится. 

Собрал шахматные фигурки с пола, расставил. Цвет себе выбрал белый. 

– Первую партию я тебе проиграл. Теперь моя очередь первым ходить. – И сделал свой первый ход. 

Эту партию они доиграли до конца, до полного опустошения своих фигур. С королями одними на доске остались. 

Игра проходила в полном молчании, как это принято у истинных мастеров этой игры. И только в конце игры генерал позволил себе сказать, когда он съел своим королем рвущуюся в ферзи черную, последнюю, пешку Ростопчина: 

– Не я о мумии Порфирия Петровича народ твой московский уведомил!

– А кто же? – спросил Ростопчин и посмотрел на князя Ахтарова – и прочитал ему и генералу по памяти ту бумагу, что получил от государя:

– «Дошел до меня слух… Павел». – И вышел не прощаясь.

– Каков молодец! – восхищенно воскликнул князь Ахтаров, когда дверь в гостиной закрылась за Ростопчиным. – Крепко держит удар. Выиграл он у тебя, племянничек.

– Вничью мы с ним, дядюшка, сыграли, – возразил генерал от кавалерии Саблуков. И не было в его словах никакого иного, заднего смысла. Генерал не умел и не любил аллегорически выражаться. И слух о мумии Порфирия Петровича не он распространил – и не его дядя князь Ахтаров. Слух этот, вы не поверите, распространил сам Федор Васильевич Ростопчин! 

Время пришло? 

Нет, просто замучили его, да и весь народ его московский сплетники лжепророчествами, которыми, мол, Порфирий Петрович, запертый под замок в потаенной комнате у московского генерал-губернатора, на волю тайно вещает. 

Пора было положить этим лжепророчествам предел. И он решил выставить мумию Порфирия Петровича на люди. В саркофаг для этой цели со стеклянной крышкой Порфирия Петровича сам положил, никому не доверил; распорядился, чтобы завтра его в Дворянском собрании вместо бала выставили. Глядите, подходите. Может, что-нибудь и вам шепнет, что-то тайное, сокровенное, пророческое! 

В общем, обезумел московский губернатор Ростопчин. И был наказан за такое свое безумное святотатство.

Продолжение следует...

______________

Предисловие здесь.

Глава шестнадцатая. Начало здесь.

Глава шестнадцатая. Окончание здесь

Глава восемнадцатая. Начало здесь. *

Глава восемнадцатая. Окончание здесь.

Глава девятнадцатая  здесь.

Глава двадцатая здесь.

Глава двадцать первая. Начало здесь.

Глава двадцать первая. Окончание здесь.

Глава двадцать вторая здесь.

__________________

*Глава семнадцатая изъята по просьбе князя R, героя моего романа. Прочьтете третью часть моего. поймёте, почему выполнил его просьбу.

Глава двадцать третья


image.png 1.51 MB
                         

«Тому свидетельство языческий сенат, –
 Сии дела не умирают!»
 Он трубку раскурил и запахнул халат,
 А рядом в шахматы играют…
 
… Все перепуталось, и некому сказать,
Что, постепенно холодея,
Все перепуталось, и сладко повторят:
Россия, лето, Лорелея.
     Осип Мандельштам, 1917


Где бал гремел – там гроб стоит!
     Неточная цитата из Державина

Третий слух, разразившийся в Москве, принудил Ростопчина сделать два визита. 

Первый визит сострадания и милосердия к Елизару Алексеевичу. Поддержать старика, бумагу показать, которую государь ему, Ростопчину, прислал. 

Второй же свой визит он предполагал сделать визитом гнева и судного дня к генералу Саблукову и к его дяде князю Ахтарову.

Сразу же скажу, лучше бы он не навещал больного старика. Хотя нет! Что я говорю?! Визит его к Елизару Алексеевичу поднял старика на ноги. 

В тот момент, когда Ростопчин поднес к его неподвижным глазам бумагу, глаза его затрепетали; потом дернулась правая рука, как крыло птицы, сбитой влет выстрелом на землю. 

Нет, рука дернулась не в последний раз: дернулась – и Елизар Алексеевич поднялся с постели.

– Лежите, лежите, – заговорил радостно Ростопчин: впервые он видел, что бумага государя императора исцелила кого-нибудь вот так – мгновенно! – Вам нельзя вставать. Поберегите себя, Елизар Алексеевич. Вы еще нам нужны.

– Нет! – запротестовал Елизар Алексеевич. – То, что я вам сейчас скажу, даже и на смертном одре нужно говорить стоя! – И он сказал стоя, указав рукой на дверь Ростопчину: 

– Пошел вон от меня, заговорщик!

Приписав Елизару Алексеевичу эту выходку к его болезни, Ростопчин без слов удалился. И не успел он отъехать от арбатского дома московского обер-полицмейстера, как новый слух ураганом снежным понесся по Москве. 

Шепотом передавали друг другу москвичи содержание той бумаги государя императора, что так чудодейственно исцелила больного. Хорошо, что дом князя Ахтарова был неподалеку – на Поварской, – и он успел передать генералу Саблукову содержание той бумаги самолично. И не шепотом. Вслух, громко и торжественно – как государственный рескрипт! Но мы забежали чуть вперед. 

Дом, в котором жил князь Ахтаров (и не пиратом он был вовсе аглицким, а нашим русским Бомарше – комедии превеселые сочинял), поэтически описал в своем романе «Война и Мир» граф Лев Толстой, поэтому я не буду состязаться в мастерстве с графом, да и роман, я надеюсь, вы помните. 

По роману в том доме жило семейство графа Ильи Ростова. 

Хочу заметить, что имена и фамилии литературных героев его романа подозрительно совпадают с подлинными именами героев моего романа. Это не случайно! Об этом, если вас это заинтересовало, вы сможете в скором времени прочесть в моем романе третьем «Русский Бомарше, или Почему граф Лев Толстой Мир с Войной местами поменял!» из цикла «Подлинная История России от Великого царствования Павла Петровича до наших дней, или История России Тушина Порфирия Петровича в моем изложении». 

Так что вперед за Ростопчиным в гостиную, в которую вбежала нечаянно Наташа Ростова в день своих именин, – и он, граф Ростопчин Федор Васильевич – московский генерал-губернатор – вошел в свой судный день! 

Племянник с дядей сидели за шахматным столом – играли. 

– Наконец-то, – вышел из-за стола генерал Саблуков, – объявился! – И широко улыбнулся: – Давно же обещал в шахматы со мной сразиться. А то дядюшка… швах… в наши шахматы. 

– Швах-швах, не спорю! – засмеялся князь Ахтаров и, выйдя из-за стола, уселся в кресло. – Играйте, а я посмотрю на мастеров умственных баталий! – Запахнул халат, раскурил чубук и с интересом посмотрел на своего племянника и Ростопчина. Оба в молодости частенько схватывались за шахматной доской. До рукопашной не доходило, но жаркими и без того, как говорится, баталии те были. 

– Что ж, сыграем, – ответил Ростопчин. – Коли ты так хочешь.

– Хочу-хочу, – сказал генерал, потирая свои медвежьи ладони от предвкушения чего-то сладостного, давным-давно позабытого. 

Они сели за стол, расставили фигуры, загадали цвет. Ростопчину выпало играть белыми – и он сделал свой первый и последний, как оказалось, ход в этой партии, а потом  сказал:

– Поделился бы со мной своей тайной, Николай. А то уже вся Москва этой тайной гудит, что толпа на Красной площади перед местом Лобным: головы наши с Порфирием Петровичем уже под топор на плаху положили, но палач почему-то все медлит. Или ты нас на своем генеральском шарфе хочешь повесить?

– Хочу! – смахнул локтем со стола фигурки шахматные генерал Саблуков Николай Алексеевич. – Хочу давно тебе, Федька, морду набить за твои шахматные шулерства! Ты хочешь меня из равновесия вывести, чтоб обыграть. Не получится. 

Собрал шахматные фигурки с пола, расставил. Цвет себе выбрал белый. 

– Первую партию я тебе проиграл. Теперь моя очередь первым ходить. – И сделал свой первый ход. 

Эту партию они доиграли до конца, до полного опустошения своих фигур. С королями одними на доске остались. 

Игра проходила в полном молчании, как это принято у истинных мастеров этой игры. И только в конце игры генерал позволил себе сказать, когда он съел своим королем рвущуюся в ферзи черную, последнюю, пешку Ростопчина: 

– Не я о мумии Порфирия Петровича народ твой московский уведомил!

– А кто же? – спросил Ростопчин и посмотрел на князя Ахтарова – и прочитал ему и генералу по памяти ту бумагу, что получил от государя:

– «Дошел до меня слух… Павел». – И вышел не прощаясь.

– Каков молодец! – восхищенно воскликнул князь Ахтаров, когда дверь в гостиной закрылась за Ростопчиным. – Крепко держит удар. Выиграл он у тебя, племянничек.

– Вничью мы с ним, дядюшка, сыграли, – возразил генерал от кавалерии Саблуков. И не было в его словах никакого иного, заднего смысла. Генерал не умел и не любил аллегорически выражаться. И слух о мумии Порфирия Петровича не он распространил – и не его дядя князь Ахтаров. Слух этот, вы не поверите, распространил сам Федор Васильевич Ростопчин! 

Время пришло? 

Нет, просто замучили его, да и весь народ его московский сплетники лжепророчествами, которыми, мол, Порфирий Петрович, запертый под замок в потаенной комнате у московского генерал-губернатора, на волю тайно вещает. 

Пора было положить этим лжепророчествам предел. И он решил выставить мумию Порфирия Петровича на люди. В саркофаг для этой цели со стеклянной крышкой Порфирия Петровича сам положил, никому не доверил; распорядился, чтобы завтра его в Дворянском собрании вместо бала выставили. Глядите, подходите. Может, что-нибудь и вам шепнет, что-то тайное, сокровенное, пророческое! 

В общем, обезумел московский губернатор Ростопчин. И был наказан за такое свое безумное святотатство.

Продолжение следует...

______________

Предисловие здесь.

Глава шестнадцатая. Начало здесь.

Глава шестнадцатая. Окончание здесь

Глава восемнадцатая. Начало здесь. *

Глава восемнадцатая. Окончание здесь.

Глава девятнадцатая  здесь.

Глава двадцатая здесь.

Глава двадцать первая. Начало здесь.

Глава двадцать первая. Окончание здесь.

Глава двадцать вторая здесь.

__________________

*Глава семнадцатая изъята по просьбе князя R, героя моего романа. Прочьтете третью часть моего. поймёте, почему выполнил его просьбу.
россия история история россии альтернативная история
Читайте также

Комментарии 5

Войдите для комментирования
■ Жизнь 26 дек 2022 в 13:38
Спасибо за статью!
■ Николай Rostov 26 дек 2022 в 14:27
спасибо!
■ Полковник пишет 26 дек 2022 в 09:10
А Наполеон уже в Москве был? Или события происходят уже после пожара двенадцатого года?
■ Николай Rostov 26 дек 2022 в 10:17
В моем романе пожара в Москве не было.
■ Полковник пишет 27 дек 2022 в 12:26
И что совсем костров не будет? 😜
НОВОСТИ ПОИСК РЕКОМЕНД. НОВОЕ ЛУЧШЕЕ ПОДПИСКИ