— Мальчик Олег ведет нас по улицам. Он сам подошел, Олег, услышав русскую речь, сам вызвался проводить. «К русским, к русским!» — говорит он. Женщину, к которой мы приходим, зовут Полина Николаевна, дочь у нее замужем за советским офицером и живет в Ленинграде, и потому она смотрит на нас как на дочерних посланцев.
Полина Николаевна начала с того, что расстелила на столе под лампой белоснежную скатерть и стала кормить нас обедом.
Есть вещи, о которых трудно рассказывать, боишься, что тебя поймут неправильно. За недолгий путь из Пушкина в Веймарн, за несколько дней барачной жизни среди беженцев я не только забыла о таких вещах, как скатерть, вилка, мирный свет висячей лампы, — я перестала верить, что они есть на свете.
Нарва.jpg144.44 KB
— Вам повезло. Встретились хорошие люди.
— В этой крошечной гостеприимной квартирке мы и ночевали первую ночь. Но на другой вечер пришел полицейский и увел нас. «Беженцы должны жить в специальных местах, — сказал он, — а то получается непорядок».
— И куда вас увели?
— Нам очень не хотелось покидать наш приют, почем же я знала, что это за мной приходила моя литературная судьба? Да, это была судьба, она повела меня по вечерним улицам и привела в странный зал, холодный и унылый, где окна были закрыты шестиугольными желтыми щитами, а с потолка свешивалась электрическая лампочка на кривом шнуре, и в ее свете двигались какие-то люди в серых лохмотьях.
— Кто это был? И где вы оказались?
— Нас привели в синагогу. По узкой лестнице мы поднялись на хоры, там были нары, устланные соломой, здесь нам предстояло жить сколько-то времени. Потом пришла раввинша, маленькая, страшная, похожая на сверток каких-то траурных лоскутков, — вдова раввина, убитого немцами в числе других нарвских евреев. У нее убили всех, вплоть до внуков и правнуков, она одна жила в опустевшей, оледеневшей квартире и просила у всех, в том числе и у нас, чтобы ей привезли дров. Одну из ночей мы ночевали в этой квартире, набитой свалявшейся овечьей шерстью, и всю ночь мне снились те, кого увели отсюда, чтобы убить.
А те оборванные люди в синагоге были пленные — военнопленные с Эзеля и других островов. Бургомистр Нарвы выпросил их у немецкого командования для городских работ и поселил в синагоге вместе с беженцами. Мы отдали им остатки продовольствия, взятого из Пушкина, подарили им иголки и нитки, а они, когда пришло нам время уходить из Нарвы, смастерили нам саночки, чтобы мы могли везти наши рюкзаки, а не тащить на спине. Вот как выглядело то, что я потом описала в пьесе «Метелица», пьесе, которая много лет пролежала у меня в столе, прежде чем появилась в печати и на сцене.
Метелица.jpg38.18 KB
— Пьеса была поставлена в Ленинграде. Была и телевизионная версия?
— Один за другим театры от нее отказывались.
Тихие жительницы городка Пушкина, приведенные судьбой в это странное место, мы слушали жестокие рассказы этих людей о муках плена, о прежних их профессиях, об оставшихся дома близких, но не это меня поразило. Поразило, когда (это было в первый же вечер) в угрюмом зале с грязно-желтыми щитами на окнах вдруг грянула песня.
Вдоль по улице метелица метет,
За метелицею девица идет,
чисто вывел молодой красивый тенор, и хор загремел могуче:
Ты постой, постой, красавица моя,
Дозволь наглядеться, радость, на тебя!
Обреченные люди пламенно взывали к жизни, останавливали ее, желая перед гибелью на нее наглядеться:
На твою ли на приятну красоту,
На твое ли то ль на белое лицо…
Вот откуда взялась моя пьеса «Метелица», сберегавшаяся до того дня, когда Центральный театр Советской Армии осуществил ее постановку. Спектакль был хорош, но для меня окончательной победой пьесы была ее премьера в Ленинграде, в Большом драматическом театре имени Горького, где ее поставил Мар Владимирович Сулимов.
— Герои вашей пьесы себя узнали? Ведь кто-то остался жив.
— После довольно долгой сценической жизни спектакль БДТ «Метелица» был показан по телевизору. Вот после этого-то и пришло письмо.
Я его привожу слово в слово.
«Здравствуйте, дорогая писательница Вера Панова.
Прошу большого извинения за такое простое обращение к Вам.
Я давно решил Вам написать письмо, но даже не знаю, как обратиться и по какому адресу написать. Я живу в г. Черемхово Иркутской области и работаю здесь на шахтах и разрезах много лет в должности горного мастера.
Недавно я смотрел по телевизору постановку Ленинградского театра, правдивую киноповесть в 2-х частях «Метелица» по Вашему роману или повести.
Я хочу поблагодарить Вас за такую кинокартину, ибо я сам там в эти дни и минуты был участником этой истории. Я был в этом синагоге-лагере с начала его организации и почти до конца 1943 года в городе Нарва. Прошу Вас, если Вам не трудно, напишите письмо мне, и я Вам тоже могу кое-что написать. Конечно, это было так давно.
Вашего адреса я не знаю, но догадываюсь, что Вы состоите в Союзе писателей г. Ленинграда, и я решил написать Вам письмо-розыск.
Мой адрес…
Б. Тарасюк».
— Из Нарвы вы все-таки смогли добраться до своих родных?
— Я уже не могу шаг за шагом описать весь тот путь, который мы, Надежда Владимировна Сперанская, Наташа и я, прошли от Нарвы с ее страшной синагогой до села Шишаки на речке Псел, где я надеялась соединиться (и соединилась) с моими сыновьями и мамой. Где мы шли пешком под ледяными зимними ветрами, где ехали по узкоколейной железной дороге в узеньких и холодных немецких вагонах? Где удавалось нам достать хлеба, а где не удавалось? На какой станции видели женщину-беженку, державшую на руках умершего в дороге грудного ребенка? В каком месте нашего страшного пути я, продрогнув в вагоне и не в силах отогреться собственным дыханием, вдруг почувствовала, что засыпаю, и сквозь это засыпание поняла, что засыпать нельзя, что это — конец, гибель? И тотчас же меня стали расталкивать и окликать какие-то чужие женщины, говоря то же, что я думала, — чтобы я не спала, что это — смерть. Совершенно не помню, где все это было, в какие числа. Только факты остались в памяти, один другого страшнее.
Так или иначе, но мы продвигались к цели, и сознание этого нас не покидало, пока мы не приехали в Полтаву. Как ни странно, но именно там нас покинула бодрость — поезда оттуда в нужном нам направлении не шли, надо было идти пешком, люди на вокзале, большей частью жители Полтавщины, рассказывали нерадостные вещи о немецком хозяйничанье.
Полтава в оккупации.jpg69.12 KB
— Но всё-таки дошли?
— Уже пришли в Шишаки, уже прошли мимо почты, мимо магазина и школы, мимо могил героев революции, уже сверху, с горки, я видела нашу Березовку — улицу, где жили мои дети, как вдруг бедняжка Надежда Владимировна спросила: «Еще далеко?»
«Нет, — ответила я, — уже совсем близко».
Она не поверила: «Сколько? Километров пятнадцать?»
«Что вы, — сказала я. — Через десять минут придем».
Не было ни сознания достигнутой цели, ни радости, что путь завершен. Была одна мысль: «Живы ли? Здоровы ли? Здесь ли?»
Дойти до двери и убедиться в этом, и больше ничего не нужно.
Но раньше, чем мы дошли до двери, я поняла — живы. Видно было через плетень, как из «хатыньки» — крошечного мазаного флигелька — кто-то вышел и пошел к главному дому. А оттуда ему навстречу вышла мама и сразу увидела меня, проходившую за плетнем.
— Какими вы нашли своих родных?
— Я нашла моих мальчиков здоровыми, спасибо бабкам. Узнала, что они по-прежнему играют в шахматы, катаются на саночках, а читают теперь сами.
Это был мой первый взгляд на мир, до которого я добралась. Второй взгляд был более широким.
Неподалеку от дома, где мы жили, стоял обугленный дом полицейского. Рассказывали, что этот негодяй выдал немцам партизан, ушедших от оккупантов в лес. И за это-де партизаны сожгли дом предателя. Очень страшно, говорили, горел этот дом: несколько дней-де горел и не сгорал, пока, наконец, не рухнул грудой самоварных углей. А во главе тех партизан, рассказывали, стоял Куприян Тутка, бывший секретарь райкома партии.
Женщины, на вид скромные и боязливые, пешком шли в Харьков якобы что-нибудь продать или купить на базаре и потом приносили в Шишаки советские газеты, пряча их в лифчике.
3.jpg107.41 KB
— Как вы жили в деревне? Оккупация, вы городские жители.
— Жили мы скудно, пищи не хватало, одно время Боря до того ослабел, что по утрам еле мог подняться с постели. Надо было немедленно выходить из этого положения, надо было работать и самой зарабатывать на себя и свою семью.
Мы с Наташей стали работать в бывшем колхозе «Ставидло», который теперь назывался общественным двором.
С непривычки нам было трудно, особенно когда приходилось поднимать мешки по сорок — пятьдесят килограммов. Но мы старались не отстать от женщин ни на прополке, ни на других работах, и они относились к нам хорошо. Даже делились едой, если видели, что у нас к обеду ничего нет, кроме хлеба.
— Вы верили, что немцы проиграют?
— В феврале 1943 года, то есть после поражения немцев под Сталинградом, пошли слухи о дальнейших победах нашей армии и о том, что скоро немцы от нас будут тикать. Но бои шли еще далеко от нас, и в поведении шишакских властей ничто не указывало на близкие перемены. Однако слух держался так упорно, что все в него уверовали. Вере этой способствовали два обстоятельства.
Во-первых, в Шишаках появились итальянские солдаты, бежавшие из-под Сталинграда. На базаре возникла вдруг неимоверно тощая фигура в лохмотьях военной одежды, в драной шапке, напяленной на уши, с черной щетиной на лице. Фигура пошла между столами со снедью, приговаривая два слова: «Итальяно» и «Сталинград». Фигура хромала и выглядела очень жалкой, и из-за столов потянулись женские руки с кусками хлеба. Итальянец благодарил по-французски: «Мерси». Женщины понимали это слово. Иные из них отвечали сурово: «Не ходить бы тебе на нас, теперь не побирался бы». Но большинство не осуждало, должно быть понимая, что не по своей воле шел на нас этот солдат.
Второе, что подтверждало слухи о скором уходе немцев, была статья, напечатанная в одной из украинских газет, не то в полтавской, не то в миргородской. В статье приводилось высказывание Геббельса по поводу Сталинградской эпопеи. Геббельс говорил о том, что в войне возможны всякие случайности и что немецкое командование недостаточно учло громадность советского военного потенциала. Точного текста не помню, но смысл был именно такой, весьма обнадеживающий.
— Когда они ушли?
— И наконец, в одно мартовское утро мы, встав от сна, узнали, что ночью немцы укатили из Шишак.
— Ура! Или еще нет?
— Все мы выходили на улицу слушать, не гремят ли выстрелы. В воздухе погромыхивало явственно, но мы опять выходили послушать, не приблизилось ли громыханье.
Оно не приближалось. Оно, увы, отдалялось. Оно отдалилось совсем. Сладкий сон уходил, смывался. В Шишаках опять появились немцы. Чем был вызван их временный уход? Никто не знал, откуда было узнать? Но для всех их возвращение было жестоким разочарованием.
— Немцы стали еще злее?
— Однажды ночью в сентябре я проснулась от скрипа колес и ржанья лошадей. По улице мимо нашего дома ехали телеги, вереница телег. Я вышла к калитке.
Непроглядно черная была ночь, но еще чернее этой черноты были лошади и поклажи на проезжающих по улицам подводах.
Ржали лошади. Плакали дети. Кашлял кто-то.
Стоя у калитки, я закурила и увидела напротив, по ту сторону улицы, попыхивающие глазки папирос. Там, на крылечках, тоже стояли, курили, смотрели.
Я не подошла к подводам, не спросила, кто едет, куда, зачем; я поняла.
Утром соседи рассказывали, что из Опошни немцы выгнали всех жителей.
«Всем надо уходить, — говорили соседи. — Либо в кукурузу, либо в лес».
А в полдень ко мне зашла соседка и выработала для меня программу действий.
«В кукурузу прятаться опасно, — сказала она, — лучше в лесу. Я за вами зайду, когда смеркнется, мы тоже идем в лес».
Она сдержала обещание, зашла за нами часов в девять вечера. Мы были уже готовы и пошли сразу же.
1-9_kopiya_copy.jpg175.22 KB
— Сколько времени вам пришлось прятаться в лесу?
— Ровно неделю мы провели в лесу — с 15 по 22 сентября. Иногда шел дождь, и наш шатер промокал насквозь, но нас это не пугало. Как-то раз раздался в лесу собачий лай и прошел слух, будто это немцы с помощью собак разыскивают беглецов, но все обошлось благополучно. По привычке мы с Наташей припадали к земле и слушали, не гремит ли. Земля не гремела.
— Как вы жили в лесу?
— Мальчики приносили топливо и воду и были очень довольны всем этим приключением. Но, увы, наши запасы съестного очень скоро иссякли, надо было хоть чего-нибудь раздобыть.
Мы с Юрочкой взяли кошелку и отправились на добычу. В лесу видели множество беглецов, некоторых с коровами. Видели, как между деревьями бегал явно встревоженный полицай с жовто-блакитной повязкой выше локтя. У выхода из леса увидели ту самую соседку и ее мужа. Муж сидел на пне, а около него стояли два немца и что-то ему говорили. Поодаль стояла корова. Соседка была бледна и не сводила глаз с немцев. Вдруг она как бы что-то поняла, подошла к немцу, взяла из его руки походный котелок, подошла к корове и принялась ее доить.
Получив молока, немцы успокоились и удалились. Я обратила внимание на то, как поразительно не похожи эти немцы на тех толсторожих молодцов, каких мы видели в Пушкине в первые месяцы войны. Эти, теперешние, были почти мальчики, узкоплечие и тонконогие, с прыщавыми бледными лицами. «Добираются остатки», — подумалось невольно.
Соседка пошла в лес, а мы с Юриком вышли на какую-то улочку, примыкавшую к лесу. Вместо первых двух-трех изб мы увидели сплошное пепелище, а в четвертую вошли. Она была пуста. Подоконник, лавка и весь пол были усыпаны только что снятыми с кустов помидорами. На припечке сидела курица. Видимо, хозяйка хаты выбиралась отсюда срочно.
война.jpg72.38 KB
— Деревню сожгли?
— Потом мы узнали, что эти уходы действительно совершались молниеносно, иначе и быть не могло. Немцы приходили и знаками показывали, что сейчас будут жечь хату. Едва дав хозяевам выйти, они пускали в соломенную крышу ракету, и мгновенно хата охватывалась огнем.
А иногда это была не крыша дома, а старая старуха или дитя, стоящее на крыльце, — та мишень, куда изгоняемый враг направлял свою пулю…
Курицу мы не взяли, хотя она была явно обречена на сожжение живьем, но, каюсь, некоторое количество помидоров в кошелку уложили.
Когда мы вернулись на нашу стоянку, в лесу уже знали, что немцы жгут Шишаки, и все говорили, что придется копать землянки, а я думала — куда же мы денемся с детьми и мамой, как пережить предстоящую зиму. Засыпая в ту ночь, я видела сквозь ветви багровое зарево, это горели Шишаки, горел там и дом, укрывавший нас в последние годы, я это знала, и сны мне снились багровые и черные.
— Когда и как вы вернулись в деревню?
— Если не ошибаюсь, 20 сентября над нашими головами зашипели перелетающие через нас снаряды, и мы догадались, что подходят наши. Мальчики пошли на разведку и рассказали, что видели вдали на лугу перебегающие человеческие фигурки. Люди, прятавшиеся в лесу, стали расходиться. 22-го утром двинулись и мы.
Вышли из леса и увидели незабываемую картину: вслед за нами выливался человеческий поток. Несли детишек, вели скотину, подзывали отстававших собак. Жизнь возвращалась в прежнюю колею.
2.jpg76.8 KB
— Что вы увидели, когда вернулись?
— Шли среди сплошных пепелищ — сожжено было все подчистую. Черные улицы были неузнаваемы. Среди остатков черных стен стояли обгорелые бездыханные трубы. Кое-где люди уже работали кирками и заступами, копали землянки. Кое-где уже сушилось на травке заботливо расстеленное белье. Но вообще людей было мало, должно быть, многие беглецы еще не вернулись в село.
Мы слушали повесть о том, как сжигали Шишаки и немцы уходили, не оглянувшись на еще одно черное пепелище, оставляемое ими за собой. Но когда выходил на пепелище первый человек, он прежде всего бросался туда, где стояла его лопата, и начинал, как древние его предки, рыть землю, строить землянку для себя и своей семьи, чтобы в подземном затишье пережить свою беду, свою ненависть к разорителям.
Мы слушали рассказы и о том, будто мишенью бывали не только люди, но и скот, молодняк и взрослый, и что с особенным удовольствием фашисты бросали убитых телят в колодцы, чтобы отравить всю жизнь, какая еще оставалась на нашей земле после их ухода. И рассказы о том, как тетка Горпина все это пережила и даже ни словечка этим зверям не сказала, но когда вслед за теленком звери кинули в колодец ее Володьку, закричала Горпина таким голосом, что по всем Шишакам услышали люди этот крик и бросились, забыв страх, к Горпининому дому. И прибежали швидко, но уже ничем помочь не могли — не вернуть Горпине ее Володьки. И даже мертвым она его увидеть не может, дуже глубокий колодец выкопал когда-то покойный Горпинин чоловiк.
Домишко, в котором мы квартировали, тоже был сожжен дотла. Я попробовала открыть тайник, в котором перед уходом спрятала зерно. Это мне удалось, но зерна моего уже не существовало, в истлевших мешочках лежало что-то черное, как уголь, обжигавшее руки, дурно пахнущее и для еды непригодное. Не уцелели и те реликвии, которые я спрятала вместе с хлебом. Не уцелело ничего, кроме нас пятерых, которым негде было приклонить голову.
— Так где же вы стали жить?
— Признаюсь, в душе у меня не было ни капли надежды, когда я, оставив детей и маму около разоренного тайника, побежала к М. В. Кошевой. Конечно, это привычка потянула меня туда, ведь в этом домике я жила и в первый мой приезд в Шишаки в 1931 году, и в трудные годы войны, и вообще навсегда для меня Шишаки связаны с этим уютным, столь гостеприимным для меня домом, где крыльцо спускалось к трем старым плакучим березам и в кухне на лавке стояла кадушка с опущенным в нее большим ковшом. Я не питала на этот раз никаких надежд и не сразу поверила своим глазам, когда еще издали увидела эти три березы, и знакомую красную железную крышу, и посеревший от времени тын, огораживавший двор. А во дворе на зеленой травке ходили, как раньше, цыплята, а на террасе сидела сама Мария Владиславовна в чистом капоте, встретившая меня словами: «Где все ваши? Я вам оставила половину флигеля». И при этих словах надежда — нет, уверенность хлынула в меня. Ибо я знала, что ни все мы впятером, ни каждый из нас в отдельности не в силах выкопать землянку для жилья, и эти слова М. В. Кошевой были спасением для нас. Оказалось, что, когда пришли к ее воротам немцы, чтобы сжечь ее дом, ей удалось их подкупить какими-то брошками и серебряными ложечками, оставшимися после ее матери, и немцы, покрутившись перед воротами, ушли. И она, оставшись, таким образом, владелицей дома и флигеля, быстро все распределила: сама осталась жить в так называемом «большом» доме (том, перед которым росли березы) и туда же поселила Надежду Владимировну, а во флигеле определила в кухню нашу семью, а в комнату — какое-то совершенно обнищавшее беженское семейство из Харькова. Не знаю, как харьковчане, а в моей семье о Марии Владиславовне до сих пор живет благодарная память, и после войны она писала моим сыновьям, и вышло так, что когда она приехала в Ленинград, продав свой дом шишакским районным учреждениям, и здесь скончалась, то хоронил ее мой младший сын, которого она особенно любила.
п. Шишаки. Памятный знак на месте расстрела жертв фашизма.
— Немцы ушли, советские войска пришли. С жильем вы решили проблему. Но еда, одежда? Ведь без этого тоже трудно жить.
— Плохо было у меня только с топливом. Оно стоило очень дорого, так как людям, жившим в землянках, приходилось тратить его много, и цены на дрова поднялись. Я ходила на постройку нового Дома культуры (старый был сожжен) и подбирала там каждую щепку. На улице подбирали каждую оброненную хворостину. Но где же этим изо дня в день протапливать русскую печь, она требует дров настоящих.
Очень плохо у нас было также с одеждой, особенно с обувью, очень не хватало теплых вещей, мы зябли и часто болели.
Так обстояли наши дела, когда Наташа стала получать письма от отца.
— Как она его нашла во время войны?
—Сразу после изгнания немцев она ему написала в Ленинград по старому адресу, сообщая, что с нею было и где она находится. Письмо получил сосед и написал Наташе, что ее мачеха Галя Беловецкая умерла во время блокады, а отец с дочерью Таней находится в Перми, куда он, сосед, и переслал Наташино письмо.
И вот — хлоп! Пришло письмо из Перми от Арсения, а в письме оформленный по всем правилам вызов в Пермь на имя Наташи и мое.
— И вы поехали?
— Я, взяв вызов, пошла к секретарю райкома партии, славной женщине, и просила ее помощи. Мне нужно было получить пропуск на выезд в Пермь не только для себя и Наташи, но и для всех членов моей семьи. Секретарь отнеслась к моей просьбе с полным пониманием и сочувствием, и я сразу получила нужный мне пропуск на всех нас.
В письме своем Арсений заверял, что в Перми мне будет обеспечена работа в газете.
Примерно в то же время Надежда Владимировна каким-то образом разыскала свою дочь, Надежду Владимировну младшую, и решила ехать к ней в Кировскую область. Мы мечтали выехать из Шишак вместе, но это не удалось, я с семьей уехала раньше.
Ответы Веры Федоровны взяты из книги: Вера Панова «О моей жизни, книгах и читателях»
Пишите в комментариях, о чем еще вы хотели бы узнать. Если было интересно, то поставьте лайк и подпишитесь, чтобы не пропустить новые интересные статьи.
{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "Вера_Фёдоровна_Панова.jpg", "filesize": 9198, "height": 374, "pic_id": 523827, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/%D0%92%D0%B5%D1%80%D0%B0_%D0%A4%D1%91%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0_%D0%9F%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B0_bkB445E.jpeg", "width": 299}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "href": "https://pabliko.ru/@notepadscribe/razgovor_s_veroj_panovoj_chast_xii-162249/"}, "string": "Часть XII"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "href": "https://pabliko.ru/@notepadscribe/razgovor_s_veroj_panovoj_chast_xiii-162744/"}, "string": "Часть XIII"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— И вот вы прибыли в Нарву. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Мальчик Олег ведет нас по улицам. Он сам подошел, Олег, услышав русскую речь, сам вызвался проводить. «К русским, к русским!» — говорит он. Женщину, к которой мы приходим, зовут Полина Николаевна, дочь у нее замужем за советским офицером и живет в Ленинграде, и потому она смотрит на нас как на дочерних посланцев."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Полина Николаевна начала с того, что расстелила на столе под лампой белоснежную скатерть и стала кормить нас обедом."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Есть вещи, о которых трудно рассказывать, боишься, что тебя поймут неправильно. За недолгий путь из Пушкина в Веймарн, за несколько дней барачной жизни среди беженцев я не только забыла о таких вещах, как скатерть, вилка, мирный свет висячей лампы, — я перестала верить, что они есть на свете. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "Нарва.jpg", "filesize": 147909, "height": 593, "pic_id": 523829, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/%D0%9D%D0%B0%D1%80%D0%B2%D0%B0.jpeg", "width": 900}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Вам повезло. Встретились хорошие люди. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— В этой крошечной гостеприимной квартирке мы и ночевали первую ночь. Но на другой вечер пришел полицейский и увел нас. «Беженцы должны жить в специальных местах, — сказал он, — а то получается непорядок»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— И куда вас увели?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Нам очень не хотелось покидать наш приют, почем же я знала, что это за мной приходила моя литературная судьба? Да, это была судьба, она повела меня по вечерним улицам и привела в странный зал, холодный и унылый, где окна были закрыты шестиугольными желтыми щитами, а с потолка свешивалась электрическая лампочка на кривом шнуре, и в ее свете двигались какие-то люди в серых лохмотьях."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Кто это был? И где вы оказались?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Нас привели в синагогу. По узкой лестнице мы поднялись на хоры, там были нары, устланные соломой, здесь нам предстояло жить сколько-то времени. Потом пришла раввинша, маленькая, страшная, похожая на сверток каких-то траурных лоскутков, — вдова раввина, убитого немцами в числе других нарвских евреев. У нее убили всех, вплоть до внуков и правнуков, она одна жила в опустевшей, оледеневшей квартире и просила у всех, в том числе и у нас, чтобы ей привезли дров. Одну из ночей мы ночевали в этой квартире, набитой свалявшейся овечьей шерстью, и всю ночь мне снились те, кого увели отсюда, чтобы убить."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "А те оборванные люди в синагоге были пленные — военнопленные с Эзеля и других островов. Бургомистр Нарвы выпросил их у немецкого командования для городских работ и поселил в синагоге вместе с беженцами. Мы отдали им остатки продовольствия, взятого из Пушкина, подарили им иголки и нитки, а они, когда пришло нам время уходить из Нарвы, смастерили нам саночки, чтобы мы могли везти наши рюкзаки, а не тащить на спине. Вот как выглядело то, что я потом описала в пьесе «Метелица», пьесе, которая много лет пролежала у меня в столе, прежде чем появилась в печати и на сцене."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "Метелица.jpg", "filesize": 39098, "height": 450, "pic_id": 523830, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/%D0%9C%D0%B5%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%B0.jpeg", "width": 300}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Пьеса была поставлена в Ленинграде. Была и телевизионная версия?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Один за другим театры от нее отказывались."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Тихие жительницы городка Пушкина, приведенные судьбой в это странное место, мы слушали жестокие рассказы этих людей о муках плена, о прежних их профессиях, об оставшихся дома близких, но не это меня поразило. Поразило, когда (это было в первый же вечер) в угрюмом зале с грязно-желтыми щитами на окнах вдруг грянула песня."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Вдоль по улице метелица метет,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "За метелицею девица идет,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "чисто вывел молодой красивый тенор, и хор загремел могуче:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ты постой, постой, красавица моя,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Дозволь наглядеться, радость, на тебя!"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Обреченные люди пламенно взывали к жизни, останавливали ее, желая перед гибелью на нее наглядеться:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "На твою ли на приятну красоту,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "На твое ли то ль на белое лицо…"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Вот откуда взялась моя пьеса «Метелица», сберегавшаяся до того дня, когда Центральный театр Советской Армии осуществил ее постановку. Спектакль был хорош, но для меня окончательной победой пьесы была ее премьера в Ленинграде, в Большом драматическом театре имени Горького, где ее поставил Мар Владимирович Сулимов."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Герои вашей пьесы себя узнали? Ведь кто-то остался жив."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— После довольно долгой сценической жизни спектакль БДТ «Метелица» был показан по телевизору. Вот после этого-то и пришло письмо."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я его привожу слово в слово."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Здравствуйте, дорогая писательница Вера Панова."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Прошу большого извинения за такое простое обращение к Вам."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я давно решил Вам написать письмо, но даже не знаю, как обратиться и по какому адресу написать. Я живу в г. Черемхово Иркутской области и работаю здесь на шахтах и разрезах много лет в должности горного мастера."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Недавно я смотрел по телевизору постановку Ленинградского театра, правдивую киноповесть в 2-х частях «Метелица» по Вашему роману или повести."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я хочу поблагодарить Вас за такую кинокартину, ибо я сам там в эти дни и минуты был участником этой истории. Я был в этом синагоге-лагере с начала его организации и почти до конца 1943 года в городе Нарва. Прошу Вас, если Вам не трудно, напишите письмо мне, и я Вам тоже могу кое-что написать. Конечно, это было так давно."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Вашего адреса я не знаю, но догадываюсь, что Вы состоите в Союзе писателей г. Ленинграда, и я решил написать Вам письмо-розыск."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мой адрес…"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Б. Тарасюк»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Из Нарвы вы все-таки смогли добраться до своих родных?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Я уже не могу шаг за шагом описать весь тот путь, который мы, Надежда Владимировна Сперанская, Наташа и я, прошли от Нарвы с ее страшной синагогой до села Шишаки на речке Псел, где я надеялась соединиться (и соединилась) с моими сыновьями и мамой. Где мы шли пешком под ледяными зимними ветрами, где ехали по узкоколейной железной дороге в узеньких и холодных немецких вагонах? Где удавалось нам достать хлеба, а где не удавалось? На какой станции видели женщину-беженку, державшую на руках умершего в дороге грудного ребенка? В каком месте нашего страшного пути я, продрогнув в вагоне и не в силах отогреться собственным дыханием, вдруг почувствовала, что засыпаю, и сквозь это засыпание поняла, что засыпать нельзя, что это — конец, гибель? И тотчас же меня стали расталкивать и окликать какие-то чужие женщины, говоря то же, что я думала, — чтобы я не спала, что это — смерть. Совершенно не помню, где все это было, в какие числа. Только факты остались в памяти, один другого страшнее."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Так или иначе, но мы продвигались к цели, и сознание этого нас не покидало, пока мы не приехали в Полтаву. Как ни странно, но именно там нас покинула бодрость — поезда оттуда в нужном нам направлении не шли, надо было идти пешком, люди на вокзале, большей частью жители Полтавщины, рассказывали нерадостные вещи о немецком хозяйничанье."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "Полтава в оккупации.jpg", "filesize": 70777, "height": 533, "pic_id": 523844, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%82%D0%B0%D0%B2%D0%B0_%D0%B2_%D0%BE%D0%BA%D0%BA%D1%83%D0%BF%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8.jpeg", "width": 800}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Но всё-таки дошли?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Уже пришли в Шишаки, уже прошли мимо почты, мимо магазина и школы, мимо могил героев революции, уже сверху, с горки, я видела нашу Березовку — улицу, где жили мои дети, как вдруг бедняжка Надежда Владимировна спросила: «Еще далеко?» "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Нет, — ответила я, — уже совсем близко»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Она не поверила: «Сколько? Километров пятнадцать?» "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Что вы, — сказала я. — Через десять минут придем»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Не было ни сознания достигнутой цели, ни радости, что путь завершен. Была одна мысль: «Живы ли? Здоровы ли? Здесь ли?» "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Дойти до двери и убедиться в этом, и больше ничего не нужно."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Но раньше, чем мы дошли до двери, я поняла — живы. Видно было через плетень, как из «хатыньки» — крошечного мазаного флигелька — кто-то вышел и пошел к главному дому. А оттуда ему навстречу вышла мама и сразу увидела меня, проходившую за плетнем."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Какими вы нашли своих родных?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Я нашла моих мальчиков здоровыми, спасибо бабкам. Узнала, что они по-прежнему играют в шахматы, катаются на саночках, а читают теперь сами."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Это был мой первый взгляд на мир, до которого я добралась. Второй взгляд был более широким."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Неподалеку от дома, где мы жили, стоял обугленный дом полицейского. Рассказывали, что этот негодяй выдал немцам партизан, ушедших от оккупантов в лес. И за это-де партизаны сожгли дом предателя. Очень страшно, говорили, горел этот дом: несколько дней-де горел и не сгорал, пока, наконец, не рухнул грудой самоварных углей. А во главе тех партизан, рассказывали, стоял Куприян Тутка, бывший секретарь райкома партии."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Женщины, на вид скромные и боязливые, пешком шли в Харьков якобы что-нибудь продать или купить на базаре и потом приносили в Шишаки советские газеты, пряча их в лифчике."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "3.jpg", "filesize": 109990, "height": 358, "pic_id": 523858, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/3_Ai2WhgZ.jpeg", "width": 546}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Как вы жили в деревне? Оккупация, вы городские жители. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Жили мы скудно, пищи не хватало, одно время Боря до того ослабел, что по утрам еле мог подняться с постели. Надо было немедленно выходить из этого положения, надо было работать и самой зарабатывать на себя и свою семью."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мы с Наташей стали работать в бывшем колхозе «Ставидло», который теперь назывался общественным двором."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "С непривычки нам было трудно, особенно когда приходилось поднимать мешки по сорок — пятьдесят килограммов. Но мы старались не отстать от женщин ни на прополке, ни на других работах, и они относились к нам хорошо. Даже делились едой, если видели, что у нас к обеду ничего нет, кроме хлеба."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Вы верили, что немцы проиграют?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— В феврале 1943 года, то есть после поражения немцев под Сталинградом, пошли слухи о дальнейших победах нашей армии и о том, что скоро немцы от нас будут тикать. Но бои шли еще далеко от нас, и в поведении шишакских властей ничто не указывало на близкие перемены. Однако слух держался так упорно, что все в него уверовали. Вере этой способствовали два обстоятельства."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Во-первых, в Шишаках появились итальянские солдаты, бежавшие из-под Сталинграда. На базаре возникла вдруг неимоверно тощая фигура в лохмотьях военной одежды, в драной шапке, напяленной на уши, с черной щетиной на лице. Фигура пошла между столами со снедью, приговаривая два слова: «Итальяно» и «Сталинград». Фигура хромала и выглядела очень жалкой, и из-за столов потянулись женские руки с кусками хлеба. Итальянец благодарил по-французски: «Мерси». Женщины понимали это слово. Иные из них отвечали сурово: «Не ходить бы тебе на нас, теперь не побирался бы». Но большинство не осуждало, должно быть понимая, что не по своей воле шел на нас этот солдат."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Второе, что подтверждало слухи о скором уходе немцев, была статья, напечатанная в одной из украинских газет, не то в полтавской, не то в миргородской. В статье приводилось высказывание Геббельса по поводу Сталинградской эпопеи. Геббельс говорил о том, что в войне возможны всякие случайности и что немецкое командование недостаточно учло громадность советского военного потенциала. Точного текста не помню, но смысл был именно такой, весьма обнадеживающий."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Когда они ушли? "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— И наконец, в одно мартовское утро мы, встав от сна, узнали, что ночью немцы укатили из Шишак."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Ура! Или еще нет? "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Все мы выходили на улицу слушать, не гремят ли выстрелы. В воздухе погромыхивало явственно, но мы опять выходили послушать, не приблизилось ли громыханье."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Оно не приближалось. Оно, увы, отдалялось. Оно отдалилось совсем. Сладкий сон уходил, смывался. В Шишаках опять появились немцы. Чем был вызван их временный уход? Никто не знал, откуда было узнать? Но для всех их возвращение было жестоким разочарованием."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Немцы стали еще злее?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Однажды ночью в сентябре я проснулась от скрипа колес и ржанья лошадей. По улице мимо нашего дома ехали телеги, вереница телег. Я вышла к калитке."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Непроглядно черная была ночь, но еще чернее этой черноты были лошади и поклажи на проезжающих по улицам подводах."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ржали лошади. Плакали дети. Кашлял кто-то."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Стоя у калитки, я закурила и увидела напротив, по ту сторону улицы, попыхивающие глазки папирос. Там, на крылечках, тоже стояли, курили, смотрели."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я не подошла к подводам, не спросила, кто едет, куда, зачем; я поняла."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Утром соседи рассказывали, что из Опошни немцы выгнали всех жителей."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Всем надо уходить, — говорили соседи. — Либо в кукурузу, либо в лес»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "А в полдень ко мне зашла соседка и выработала для меня программу действий."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«В кукурузу прятаться опасно, — сказала она, — лучше в лесу. Я за вами зайду, когда смеркнется, мы тоже идем в лес»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Она сдержала обещание, зашла за нами часов в девять вечера. Мы были уже готовы и пошли сразу же."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "1-9_kopiya_copy.jpg", "filesize": 179426, "height": 533, "pic_id": 523864, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/1-9_kopiya_copy.jpeg", "width": 800}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Сколько времени вам пришлось прятаться в лесу?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Ровно неделю мы провели в лесу — с 15 по 22 сентября. Иногда шел дождь, и наш шатер промокал насквозь, но нас это не пугало. Как-то раз раздался в лесу собачий лай и прошел слух, будто это немцы с помощью собак разыскивают беглецов, но все обошлось благополучно. По привычке мы с Наташей припадали к земле и слушали, не гремит ли. Земля не гремела."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Как вы жили в лесу?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Мальчики приносили топливо и воду и были очень довольны всем этим приключением. Но, увы, наши запасы съестного очень скоро иссякли, надо было хоть чего-нибудь раздобыть."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мы с Юрочкой взяли кошелку и отправились на добычу. В лесу видели множество беглецов, некоторых с коровами. Видели, как между деревьями бегал явно встревоженный полицай с жовто-блакитной повязкой выше локтя. У выхода из леса увидели ту самую соседку и ее мужа. Муж сидел на пне, а около него стояли два немца и что-то ему говорили. Поодаль стояла корова. Соседка была бледна и не сводила глаз с немцев. Вдруг она как бы что-то поняла, подошла к немцу, взяла из его руки походный котелок, подошла к корове и принялась ее доить."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Получив молока, немцы успокоились и удалились. Я обратила внимание на то, как поразительно не похожи эти немцы на тех толсторожих молодцов, каких мы видели в Пушкине в первые месяцы войны. Эти, теперешние, были почти мальчики, узкоплечие и тонконогие, с прыщавыми бледными лицами. «Добираются остатки», — подумалось невольно."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Соседка пошла в лес, а мы с Юриком вышли на какую-то улочку, примыкавшую к лесу. Вместо первых двух-трех изб мы увидели сплошное пепелище, а в четвертую вошли. Она была пуста. Подоконник, лавка и весь пол были усыпаны только что снятыми с кустов помидорами. На припечке сидела курица. Видимо, хозяйка хаты выбиралась отсюда срочно."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "война.jpg", "filesize": 74113, "height": 365, "pic_id": 523866, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0_zRryfqf.jpeg", "width": 509}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Деревню сожгли?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Потом мы узнали, что эти уходы действительно совершались молниеносно, иначе и быть не могло. Немцы приходили и знаками показывали, что сейчас будут жечь хату. Едва дав хозяевам выйти, они пускали в соломенную крышу ракету, и мгновенно хата охватывалась огнем."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "А иногда это была не крыша дома, а старая старуха или дитя, стоящее на крыльце, — та мишень, куда изгоняемый враг направлял свою пулю…"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Курицу мы не взяли, хотя она была явно обречена на сожжение живьем, но, каюсь, некоторое количество помидоров в кошелку уложили."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Когда мы вернулись на нашу стоянку, в лесу уже знали, что немцы жгут Шишаки, и все говорили, что придется копать землянки, а я думала — куда же мы денемся с детьми и мамой, как пережить предстоящую зиму. Засыпая в ту ночь, я видела сквозь ветви багровое зарево, это горели Шишаки, горел там и дом, укрывавший нас в последние годы, я это знала, и сны мне снились багровые и черные."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Когда и как вы вернулись в деревню?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Если не ошибаюсь, 20 сентября над нашими головами зашипели перелетающие через нас снаряды, и мы догадались, что подходят наши. Мальчики пошли на разведку и рассказали, что видели вдали на лугу перебегающие человеческие фигурки. Люди, прятавшиеся в лесу, стали расходиться. 22-го утром двинулись и мы."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Вышли из леса и увидели незабываемую картину: вслед за нами выливался человеческий поток. Несли детишек, вели скотину, подзывали отстававших собак. Жизнь возвращалась в прежнюю колею."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "2.jpg", "filesize": 78642, "height": 509, "pic_id": 523867, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/2_La2yRp2.jpeg", "width": 700}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Что вы увидели, когда вернулись?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Шли среди сплошных пепелищ — сожжено было все подчистую. Черные улицы были неузнаваемы. Среди остатков черных стен стояли обгорелые бездыханные трубы. Кое-где люди уже работали кирками и заступами, копали землянки. Кое-где уже сушилось на травке заботливо расстеленное белье. Но вообще людей было мало, должно быть, многие беглецы еще не вернулись в село."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мы слушали повесть о том, как сжигали Шишаки и немцы уходили, не оглянувшись на еще одно черное пепелище, оставляемое ими за собой. Но когда выходил на пепелище первый человек, он прежде всего бросался туда, где стояла его лопата, и начинал, как древние его предки, рыть землю, строить землянку для себя и своей семьи, чтобы в подземном затишье пережить свою беду, свою ненависть к разорителям."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мы слушали рассказы и о том, будто мишенью бывали не только люди, но и скот, молодняк и взрослый, и что с особенным удовольствием фашисты бросали убитых телят в колодцы, чтобы отравить всю жизнь, какая еще оставалась на нашей земле после их ухода. И рассказы о том, как тетка Горпина все это пережила и даже ни словечка этим зверям не сказала, но когда вслед за теленком звери кинули в колодец ее Володьку, закричала Горпина таким голосом, что по всем Шишакам услышали люди этот крик и бросились, забыв страх, к Горпининому дому. И прибежали швидко, но уже ничем помочь не могли — не вернуть Горпине ее Володьки. И даже мертвым она его увидеть не может, дуже глубокий колодец выкопал когда-то покойный Горпинин чоловiк."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Домишко, в котором мы квартировали, тоже был сожжен дотла. Я попробовала открыть тайник, в котором перед уходом спрятала зерно. Это мне удалось, но зерна моего уже не существовало, в истлевших мешочках лежало что-то черное, как уголь, обжигавшее руки, дурно пахнущее и для еды непригодное. Не уцелели и те реликвии, которые я спрятала вместе с хлебом. Не уцелело ничего, кроме нас пятерых, которым негде было приклонить голову."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Так где же вы стали жить?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Признаюсь, в душе у меня не было ни капли надежды, когда я, оставив детей и маму около разоренного тайника, побежала к М. В. Кошевой. Конечно, это привычка потянула меня туда, ведь в этом домике я жила и в первый мой приезд в Шишаки в 1931 году, и в трудные годы войны, и вообще навсегда для меня Шишаки связаны с этим уютным, столь гостеприимным для меня домом, где крыльцо спускалось к трем старым плакучим березам и в кухне на лавке стояла кадушка с опущенным в нее большим ковшом. Я не питала на этот раз никаких надежд и не сразу поверила своим глазам, когда еще издали увидела эти три березы, и знакомую красную железную крышу, и посеревший от времени тын, огораживавший двор. А во дворе на зеленой травке ходили, как раньше, цыплята, а на террасе сидела сама Мария Владиславовна в чистом капоте, встретившая меня словами: «Где все ваши? Я вам оставила половину флигеля». И при этих словах надежда — нет, уверенность хлынула в меня. Ибо я знала, что ни все мы впятером, ни каждый из нас в отдельности не в силах выкопать землянку для жилья, и эти слова М. В. Кошевой были спасением для нас. Оказалось, что, когда пришли к ее воротам немцы, чтобы сжечь ее дом, ей удалось их подкупить какими-то брошками и серебряными ложечками, оставшимися после ее матери, и немцы, покрутившись перед воротами, ушли. И она, оставшись, таким образом, владелицей дома и флигеля, быстро все распределила: сама осталась жить в так называемом «большом» доме (том, перед которым росли березы) и туда же поселила Надежду Владимировну, а во флигеле определила в кухню нашу семью, а в комнату — какое-то совершенно обнищавшее беженское семейство из Харькова. Не знаю, как харьковчане, а в моей семье о Марии Владиславовне до сих пор живет благодарная память, и после войны она писала моим сыновьям, и вышло так, что когда она приехала в Ленинград, продав свой дом шишакским районным учреждениям, и здесь скончалась, то хоронил ее мой младший сын, которого она особенно любила."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "п. Шишаки. Памятный знак на месте расстрела жертв фашизма.", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "п. Шишаки. Памятный знак на месте расстрела жертв фашизма..jpg", "filesize": 64004, "height": 544, "pic_id": 523870, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/04/14/%D0%BF._%D0%A8%D0%B8%D1%88%D0%B0%D0%BA%D0%B8._%D0%9F%D0%B0%D0%BC%D1%8F%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BA_%D0%BD%D0%B0_%D0%BC%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B5_%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%BB%D0%B0_%D0%B6%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%B2_%D1%84%D0%B0%D1%88%D0%B8%D0%B7%D0%BC%D0%B0..jpeg", "width": 500}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Немцы ушли, советские войска пришли. С жильем вы решили проблему. Но еда, одежда? Ведь без этого тоже трудно жить. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Плохо было у меня только с топливом. Оно стоило очень дорого, так как людям, жившим в землянках, приходилось тратить его много, и цены на дрова поднялись. Я ходила на постройку нового Дома культуры (старый был сожжен) и подбирала там каждую щепку. На улице подбирали каждую оброненную хворостину. Но где же этим изо дня в день протапливать русскую печь, она требует дров настоящих."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Очень плохо у нас было также с одеждой, особенно с обувью, очень не хватало теплых вещей, мы зябли и часто болели."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Так обстояли наши дела, когда Наташа стала получать письма от отца."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— Как она его нашла во время войны?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "—Сразу после изгнания немцев она ему написала в Ленинград по старому адресу, сообщая, что с нею было и где она находится. Письмо получил сосед и написал Наташе, что ее мачеха Галя Беловецкая умерла во время блокады, а отец с дочерью Таней находится в Перми, куда он, сосед, и переслал Наташино письмо."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И вот — хлоп! Пришло письмо из Перми от Арсения, а в письме оформленный по всем правилам вызов в Пермь на имя Наташи и мое."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "— И вы поехали?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "— Я, взяв вызов, пошла к секретарю райкома партии, славной женщине, и просила ее помощи. Мне нужно было получить пропуск на выезд в Пермь не только для себя и Наташи, но и для всех членов моей семьи. Секретарь отнеслась к моей просьбе с полным пониманием и сочувствием, и я сразу получила нужный мне пропуск на всех нас."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В письме своем Арсений заверял, что в Перми мне будет обеспечена работа в газете."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Примерно в то же время Надежда Владимировна каким-то образом разыскала свою дочь, Надежду Владимировну младшую, и решила ехать к ней в Кировскую область. Мы мечтали выехать из Шишак вместе, но это не удалось, я с семьей уехала раньше."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": ""}, {"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "Ответы Веры Федоровны взяты из книги: Вера Панова «О моей жизни, книгах и читателях» "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "href": "https://pabliko.ru/@notepadscribe/razgovor_s_veroj_panovoj_chast_xv-163197/", "italic": true}, "string": "Продолжение следует..."}], "attributes": ["heading1"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true}, "string": "Пишите в комментариях, о чем еще вы хотели бы узнать. Если было интересно, то поставьте лайк и подпишитесь, чтобы не пропустить новые интересные статьи."}], "attributes": []}], "selectedRange": [20733, 20755]}
Комментарии 4