Нахлебница. Часть 1

{"document": [{"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "- Ты что, зараза, масло сливошное на хлеб то мажешь? – тётка Маруся нависла над Асей с искажённым от злобы лицом, - Маргарин на что? Ишь, нахлебница, и куда в тебя лезет, прорва?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "- Я немножко, тётя, совсем чуть-чуть, маргарин невкусный такой, - Ася зажмурилась и втянула голову в худенькие плечики. Тётка попрекала её каждым куском, невзирая на то, что Асина мама регулярно присылала деньги с лихвой, и на еду, и на одёжку с обувкой."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "- А ну сгинь с глаз моих, - распалялась тётка, - Хлев нечищеный, двор не метён, а она расселась, барыня, вон отсюда, приблуда."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ася прошмыгнула мимо красной от злобы родственницы, выскочила во двор и разрыдалась. Ну за что? За что она так с ней? Десятилетний Генка, Асин ровесник и старший тёткин сын, единственный, кто не гнобил девочку в этом доме, ухватил её за руку и потащил в сторону сарая."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "- Поешь, Ась, - Генка протянул сестричке кусок хлеба, стянутый у матери из-под носа, - В хлеву я почистил, а двор мы с тобой вместе быстро подметём, ешь, не плачь."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Семья Завьяловых была большущей. Родители Петра и Алёны сговорились поженить их, когда те ещё пешком под стол ходили. А как подросли, так и сами уверовали в то, что по судьбе друг другу. Была ли про меж них любовь? Да кто ж его знает, но плодились и размножались они регулярно, двенадцать деток на свет произвели. Жизнь в деревне трудная, кто деревенские, соврать не дадут, да такую ораву прокормить попробуй. Что с тех колхозных трудодней, слёзы одни, так что хозяйство держали большое, только успевай поворачиваться. Дети, конечно, помощники. Старшая из дочерей, Клавдия, третья по счёту, с измальства за остальными детьми ходила, нянчила, да по дому хозяйничала, пока мать с отцом в поле управлялись. Последышем Маруськой Алёна разродилась, когда за сорок ей было. Ну на кой? Уж ни сил, не желания с лялькой маяться у родителей не было, а посему кормить не стала, Бог дал, он и возьмёт. Клавдия мать журила, да только, как об стенку горох, поэтому забрала она ни в чём не повинную малышку в свою семью. Муж, Андрей, не возражал, тем более к тому времени, схоронили они уже трёх своих сыночков, что рождались, да почти сразу помирали. Маруська подрастала, сестрицу старшую мамой звала, а с родной матерью и знаться не хотела. Умер Андрей внезапно, когда пять девчонке было. Убивалась Клавдия сильно, уж больно любила мужа, но Маруську на ноги ставить кроме неё некому было. Так что беду в памяти схоронить пришлось. Только через десять лет снова замуж пошла. В семнадцать и воспитанница её замуж подалась, тяжёлая уж. Так, с разницей в пару месяцев и рожали, Клавдия дочку, Асеньку, а Маруся сына, Гену. "}], "attributes": []}], "selectedRange": [0, 0]}