Феномен дяди Фёдора

{"document": [{"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Разумеется, это сказка, и потому всё здесь утрированно – городской дошкольник, живущий самостоятельно, да ещё и в деревне – это почти такая же фантазия, как говорящие коты и собаки. Но в каждой сказочной истории есть суть, отражающая или менталитет народа, или дух времени."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Дядя Фёдор – это обобщённый и всем понятный образ советского ребёнка эпохи Брежнева, а моё поколение и ребята чуть старше обладали двумя преимуществами: 1) мы были самостоятельными, 2) мы были защищёнными. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Скриншот экрана.", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "scale_2400.jpg", "filesize": 226388, "height": 533, "pic_id": 652573, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/07/28/scale_2400_a1LoU4K.jpeg", "width": 800}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Вот эти два момента и создали дядю Фёдора, который, с одной стороны, спокойно живёт без мамы-папы, считая их даже чуть более инфантильными, чем он сам, а с другой – эти же родители понимают, что с их сыном ничего не случится. Повторюсь – в повести и мультсериале это показано в гротескной форме."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ни один папа, и тем более – мама не разрешили бы сыну уехать на ПМЖ в некое Простоквашино. Да и не смог бы никто убежать дальше участкового – того же Фёдора отловил бы какой-нибудь местный Анискин (герой «деревенских детективов», милиционер-участковый). "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Но сказка диктует свои условия – мы видим, как мальчик вписался в деревенский быт, завёл коровку, и вообще не собирается в город. По своим родителям он просто скучает, как скучали взрослые мужики, работавшие где-нибудь в тайге, тогда как их мамы-папы жили в Ленинграде."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Уже в 1990-е нас назвали «поколением с ключом на шее» - наши родители работали (не делали типа-карьеру, а трудились), а мы гуляли во дворе с «кулоном» в виде ключа от квартиры на ленточке. Причём, никаких мобильников у нас не было! "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "У меня были бабушка с дедушкой, но я самостоятельно ездила в центр Москвы за пластинками в «Мелодию» и за книгами – на тот же Арбат. Там можно было потолкаться и возле фарцовщиков, предлагавших дефицитные издания. Мне было лет 11-12."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мы ездили в художку, музыкалку, на фигурное катание (кого куда пристроили) – тоже самостоятельно. В кружки дворца пионеров на Ленинские горы – тоже. Интересно, что и самостоятельность наша проистекала из защищённости. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Кто бы отпустил ребёнка/подростка одного в другой район, если бы повсюду маячила опасность? Да, имелась преступность. Да, орудовали персонажи с маниакальными наклонностями. Но обстановка в целом располагала к доверию."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Поэтому дядя Фёдор, как и все мы рано повзрослевший для поступков, но чрезвычайно наивный в силу социокультурных причин, оказался вполне возможен в условиях брежневского благолепия и полноценной стабильности."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "Zina Korzina (c)"}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": " "}], "attributes": []}], "selectedRange": [183, 274]}