Судьба древнерусских рукописей и подлинность "Слова о полку Игореве". Боянов Гимн

{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "Россияао78.jpg", "filesize": 321705, "height": 800, "pic_id": 378640, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/01/20/%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F%D0%B0%D0%BE78.jpeg", "width": 1200}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Слово о полку Игореве» оказывается гораздо менее «уникальным» в жанровом отношении произведением, чем такие не вызывающие сомнений в своей древности памятники, как «Слово Даниила 3аточника» и «Поучение» Владимира Мономаха: ведь эти произведения, в отличие от «Слова о полку Игореве», не имеют ни дошедших до нас собратьев по жанру (каковыми для «Слова» являются «Слово о погибели Русской земли» и «3адонщина»), ни даже намеков на их существование."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Не представляет собой ничего экстраординарного и то, что «Слово о полку Игореве» сохранилось в единственном списке. Рукописная традиция произведений домонгольского периода, не имеющих отношения к богослужебной практике, крайне ограничена. Достаточно сказать, что до нас дошли всего три (!) списка летописей, изложение которых не выходит за пределы домонгольской эпохи: один - Радзивилловской летописи (доведенной до 1205 года) и два - летописца Переяславля-Суздальского (доведенного до 1214 года); и это при том, что летописи памятники «официальные», создававшиеся по заказу властей - светских или церковных. «Слово о погибели Русской земли» дошло в двух списках (в составе Жития Александра Невского - канонического памятника, именно благодаря присоединению к тексту Жития оно и сохранилось), «Поучение» Владимира Мономаха - в одном (несмотря на то, что автор - киевский князь!), причем в составе летописи."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Судьба произведений Мономаха, кстати, в известном смысле являет собой счастливую противоположность судьбе «Слова о полку Игореве». «Поучение» и помещенные следом письмо Владимира двоюродному брату Олегу Святославичу и молитва сохранились в составе Лаврентьевской летописи (список 1377 года), оказавшейся в том же собрании А. И. Мусина-Пушкина, что и сборник со «Словом о полку Игореве». Но Лаврентьевскую летопись Мусин-Пушкин за несколько лет до войны 1812 года подарил Александру I (после чего она оказалась в Петербургской императорской публичной библиотеке, где благополучно пребывает по сей день). Не случись этого и раздели Лаврентьевская летопись судьбу сборника со «Словом», наверняка возникла бы гипотеза, что произведения Владимира Мономаха являются подделкой под древность."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Причем основания для такого утверждения были бы более весомыми, чем в случае с версией о подложности «Слова о полку Игореве». В самом деле: в «Поучении» Мономах дает хронологическое изложение своих деяний «путей») - но жанр автобиографии на Руси появляется только в ХVII веке. И далее. Непонятно, как произведение, написанное самим киевским князем, верховным правителем государства, не попало ни в одну другую летопись, не было распространено во множестве списков (более того, не оставило следов знакомства с ним ни в одном другом памятнике русской средневековой литературы). Виртуозное комбинирование фраз из разных псалмов, имеющее место в тексте «Поучения», можно допустить под пером ученого монаха, но не светского лица. Сообщение автора, будто отец Мономаха, Всеволод Ярославич, князь, в отношении которого нет ни малейших данных о его образованности и пристрастии к книгам, знал пять языков, казалось бы, явно выдает представления о просвещенности человека конца ХVII столетия (когда высокий уровень таковой предполагал знание латыни, греческого и нескольких современных европейских языков)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "При отсутствии рукописи предположение об искусном вплетении в древний пергаментный кодекс «Поучения» Мусиным-Пушкиным напрашивалось бы. Но судьба пощадила Лаврентьевский список и как следствие этого сомнений в подлинности «Поучения» Владимира Мономаха ни у кого не возникает."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Важно бывает и сама личность исследователя. Мусин-Пушкин был богатейшим аристократом."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Под гербовой моей печатью"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я кипу грамот схоронил"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И не якшаюсь с новой знатью,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И крови спесь угомонил."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я грамотей и стихотворец,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я Пушкин просто, не Мусин,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я не богач, не царедворец,"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Я сам большой: я мещанин."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Вот что писал Пушкин о Мусине-Пушкине. Ссориться с подобным человеком и его семьей было очень небезопасно. Кратко-"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Граф (1798) Алексе́й Ива́нович Мусин-Пушкин (1744—1817) — русский государственный деятель, археограф, историк, собиратель рукописей и русских древностей. Русский государственный деятель, археограф, историк, собиратель рукописей и русских древностей. Член Российской академии, третий президент Академии художеств, 11-й обер-прокурор Святейшего Синода, действительный тайный советник, Управляющий корпусом чужестранных единоверцев. Так что человек был очень богат и влиятелен."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Следует здесь сравнить с Сулакадзевым и «Бояновым гимном». Рукопись «Боянова гимна» значилась в каталоге Сулакадзев «Книгорекъ» как «Песнь въ стихахъ выложенная имъ, на Словеновы ходы, на казни, на дары, на грады, на волхвовы обаянія и страхи, на Злогора, умлы и тризны, на пергаменте разномъ малыми листками, сшитыми струною. Предревнее сочинение отъ І-го века, или 2-го века». Сулакадзе признавался Г. Державину, что перевод его крайне вольный и неточный, поэтому был необходим ещё один перевод, который бы подтвердил, что славянская литература существовала ещё в Древнем мире. Представлен здесь древнерусский алфавит, буквами которого и написан БГ "}], "attributes": []}], "selectedRange": [3930, 3930]}