21 окт 2023 · 04:05
{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "россия1234.jpg", "filesize": 783483, "height": 1464, "pic_id": 731276, "url": "/files/article_image/2023/10/19/%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F1234.jpeg", "width": 1355}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Великое княжество Литовское недаром называют еще «другой Русью» – большую часть владений великих литовских князей составляли русские земли, православные подданные намного превосходили по численности католиков или мусульман, признававших власть Ягеллонов, русский (точнее, его западные диалекты) язык доминировал над латинским в официальном делопроизводстве."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Кроме того до поры до времени московским государям было сложно мотивировать свои агрессивные действия против Литвы защитой православия. Вдобавок ко всему до самого начала XVI в. говорить о каком-либо угрожающем православию наступлении католичества в Великом княжестве Литовском не стоит."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Напротив, после великой смуты, наступившей со смертью Витовта, «земскими привилеями 30–40-х гг. XV в. и последующими правовыми актами русские князья и бояре были уравнены с литовскими панами и боярами. Это же относится и до горожан пограничных городов княжества (во всяком случае, крупных, имевших самоуправление). В итоге ни первые, ни вторые, не ощущая себя в Великом княжестве Литовском людьми второго сорта, отнюдь не торопились переходить на сторону ни Ивана III, ни (в особенности) Василия III, а если и переходили, то, во всяком случае, этот переход был продиктован никак не религиозными соображениями."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В общем, тот же Иван III, начавший 200-летнюю войну с Литвой очень ревниво следивший за положением православных в Литве, тем не менее «ревнивость» эту рассматривал не как цель, а как средство, используя ее как лом, которым вскрывал границы Великого княжества Литовского."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Итак, отнюдь не религиозные чувства определяли мотивы и характер противостояния Москвы и Вильно, но борьба за «Ярославово наследие» в первую очередь. Упорство же, с которым православные подданные Ягеллонов отказывались признать власть московских государей (не все, конечно, но очень, очень многие), Калитичи очень скоро научились ломать с еще большим упорством и целеустремленностью. Это упорство, если не сказать «упертость», стремление «дожать» неприятеля если не в этот раз, так в следующий, составляет одну из характернейших черт московской стратегии на «литовском» направлении (впрочем, и на других тоже)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Смоленский казус это демонстрирует самым наглядным образом. Иван III, предприняв одну попытку взять Смоленск в ходе войны 1500–1503 гг., проложил, образно говоря, дорогу для своего сына и преемника Василия III. Последний трижды, в 1512, 1513 и 1514 гг., ходил на смолян и, в конце концов, не мытьем, так катаньем, но вынудил их открыть ворота и присягнуть себе на верность."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "При этом складывается впечатление, что с обеих сторон по мере развития конфликта уровень насилия только возрастал. На первых порах мы можем видеть, как обычные пограничные «наезды» тамошних warlord’ов перерастают в более масштабные боевые действия с привлечением великокняжеских воинских контингентов. Осуществляемые набеги с непременным разорением и опустошением местности и угоном пленных и скота имели своей целью заставить жителей приграничья побыстрее определиться с выбором, какому государю им все-таки следует служить."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Одним словом, действия московских войск в приграничных владениях Великого княжества Литовского прекрасно вписываются в рамки стандартной формулы «и Божиею милостию, дал Бог, воеводы великого государя и люди все вышли из Литовьскые земли здравы с многим пленом»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Литовские» русские (не только князья и бояре, но мужики – мещане и поселяне) в этом ничем от «московских» не отличались – примером тому может служить не менее стандартное описание: «[То]го же лета приходили литовь[ски]е люди к Радогощу, да и город сож[гл]и и наместника Стефана Лыко[ва] в городе сожгли, а детей его в поло[н] взяли и полону много имали»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Другое дело, что военная машина Русского государства была в организационном плане более эффективна, нежели аналогичные структуры Великого княжества Литовского, почему московские рейды отличались большим размахом и разрушительностью, нежели литовские, и к тому же Москва была в этих пограничных конфликтах наступающей стороной, тогда как Вильно ушло в глухую оборону."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "До поры до времени такая стратегия постоянного военного давления (капля по капле и камень точит) работала более или менее эффективно. Однако к концу правления Ивана III она практически исчерпала себя. Те пограничные князья и бояре, кто остался еще в своих владениях после волны отъездов в Москву в конце XV в., в массе своей оставались верны Ягеллонам. Не торопились признавать власть единоверного православного государя и русские города на востоке Великого княжества Литовского – что княжеские, что имевшие самоуправление."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "При этом начала намечаться обратная тенденция. Отъезд от Василия III, несмотря на крестоцелование, князя Константина Острожского и знаменитого пограничного warlord’a Остафия Дашкевича обратно в Литву весьма симптоматичны, что ни говори. И в ходе первой Смоленской войны в Москве пришли к выводу (особенно после кампании 1514 г., когда в том же Смоленске, несмотря на торжественное обещание Василия III блюсти все смоленские вольности и привилегии, после его отъезда созрел заговор с целью вернуть город под власть Сигизмунда I), что ожидать новых актов добровольного (или добровольно-принудительного) перехода что пограничных «баронов», что городов с уездами и волостьми под высокую государскую руку ожидать уже не приходится."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "С этого момента война приобретает иной характер. Она ведется уже без оглядки на некий, условно говоря, «гуманизм», живущие по ту сторону границы уже не рассматриваются как потенциальные подданные, но как враждебно настроенное население. Раз уж противник упорствует, то теперь перед войсками ставится иная, чем прежде, задача. Принцип «война кормит войну» запускается на полную мощность, и вторгающиеся московские и новгородские полки (а уж татары – те само собой) действуют так, как привыкли, не особо заморачиваясь соображениями гуманности."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Уж если они и на своей земле не отличались добрым нравом, «силно имая» все, что нравится, то на неприятельской земле – чего стесняться? Опустошая местность, по которой огненным валом прокатывались государевы полки, московские воеводы и служилые люди наносили огромный ущерб великому литовскому князю."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Сужая экономическую базу для продолжения им боевых действий, демонстрировали его подданным бессилие великокняжеской власти и ее неспособность защитить своих людей. И естественно, московские «воинники» не забывали и свой интерес, набивая свои торока, вьюки, обозные телеги и сани захваченными «животами» и гнали на восток толпы пленных и гурты скота."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Естественно, что это ни в коем случае не добавляло любви к ним и к их господину со стороны тамошних литовских мужиков. В этом отношении примечательна судьба воеводы князя П. И. Шуйского. После поражения на реке Ула в январе 1564 г. воевода, сумев скрыться от преследовавших его литовских «воинников», был пойман местными мужиками и «посажен в воду» в наказание за грабежи и насилия, учиненные его войсками."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "С явно недружелюбным отношением столкнулись и московские «перелеты», которые «выбрали свободу», перебравшись под власть Сигизмунда II в годы очередной русско-литовской войны 1561–1572 гг. Дело порой доходило даже до friendly fire, когда литовские шляхтичи вкупе с местными мужиками побивали отряды московитов, служивших Сигизмунду."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И поскольку в изменившихся условиях прежняя стратегия уже не работала, в Москве по ходу дела ее дорабатывают. Для закрепления взятых с бою территорий в завоеванных волостях и уездах возводятся государевы крепости, призванные стать военно-политическими центрами и опорой московских властей в приобретенных саблей владениях."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И вот в ходе Стародубской войны 1534–1537 гг. на северо-западной границе ставятся грады Ивангород-на-Себеже и Велиж. Спустя же тридцать лет, в ходе Полоцкой войны 1562–1570 гг., Иван Грозный после того, как Сигизмунд и паны-рада отказались замириться после падения Полоцка по «смоленскому» варианту, повелел выстроить систему крепостей, настоящий укрепленный район вокруг Полоцка, рассчитывая тем самым закрепить Полочанщину за собой."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что от кавалерийских наскоков в Москве перешли к планомерному, постепенному отвоевыванию земель, которых московские великие князья полагали своими. Не замахиваясь на большее и не ставя перед собой сверхзадачу полного разгрома неприятеля, и Василий III в ходе первой Смоленской войны, и его сын Иван в ходе войны Полоцкой разыгрывают, по существу, один и тот же стратегический пошаговый сценарий."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Сперва захват крупного города с прилегающими к нему землями, потом «переваривание» завоеванного, закрепление итогов в ходе мирных переговоров и затем следующий шаг, в ходе очередного витка конфронтации. Так было со взятием Смоленска, так было и со взятием Полоцка."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Правда, такая стратегия имела и обратную сторону - воспользовавшись предоставленной паузой, неприятель мог перейти в контрнаступление и попытаться отбить утраченное. Сигизмунду I и его сыну, Сигизмунду II, с этим не повезло – несмотря на тактические победы (под Оршей в 1514 г. и на Уле в 1564 г.), ни Смоленск, ни Полоцк им вернуть не удалось. Однако повезло Стефану Баторию."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "По материалам: Пенской В. В. Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в. "}], "attributes": []}], "selectedRange": [1, 1]}
Комментарии 17