3
Ливонская война-не главная для Ивана Грозного? | Паблико
ТАЙНЫ ИСТОРИИ
202 подписчики

Ливонская война-не главная для Ивана Грозного?


07 сен 2023 · 07:10    



русь ывс1.jpg 257.85 KB


Вопрос, вынесенный в заголовок, может показаться странным ведь со школьной скамьи известно, что Иван Грозный проиграл Ливонскую войну, которая началась с вторжения царской рати под водительством князя М. В. Глинского и бывшего казанского «царя» Шах-Али в Ливонию в январе 1558 г. и завершившейся четверть века спустя подписанием перемирия между Россией и Швецией. Но нет, все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Для начала обратимся к мнению санкт-петербургского историка А. И. Филюшкина, в последние годы интенсивно разрабатывающего проблематику, связанную с Ливонской войной. Он отмечал, что «вмешательство в конфликт (вокруг Ливонии) Польши, Литвы и России носило несколько иной характер — это было продолжение длившейся вот уже больше двух столетий борьбы этих двух держав за бывшие земли Киевской Руси. Ливония воспринималась ими как новая спорная территория».

И в общем-то, несомненно, что овладение этой территорией давало тому, кто сумеет занять ее первым и не допустить к разделу наследства Ливонии, этого «больного человека» северо-восточной Европы, конкурентов, давало определенные и достаточно серьезные преимущества в неизбежном новом раунде этой борьбы.

При этом стоит заметить, что шансы Москвы в борьбе за Ливонию выглядели предпочтительнее, чем Вильно. После смерти великого князя Витовта литовская экспансия на востоке постепенно сошла на нет, а со времен Ивана III инициатива прочно находилась в руках Москвы, и даже в сложный период боярского правления при малолетстве Ивана IV Вильно не сумел воспользоваться благоприятной ситуацией для того, чтобы вернуть утраченное прежде.

После же того, как Иван IV приобрел всю полноту власти, когда его правительство осуществило ряд крупномасштабных реформ, в том числе и в военной сфере, перевес Москвы стал еще ощутимее, и возобновившуюся в 1561 г. войну Русское государство, по существу, выиграло — если воспользоваться спортивной терминологией — по очкам.

Победа в очередной русско-литовской войне оставила за русскими и значительную часть Ливонии, и прежде всего, Нарву и «нарвское плавание». И очевидная неспособность Великого княжества Литовского противостоять Москве в немалой степени ускорило заключение Люблинской унии 1569 г., очень скоро поставившей Литву в подчиненное по отношению к Польше положение.

Не слишком удачно обстояли дела и с участием в разделе ливонского наследства для датчан и шведов. Мало того, что они сцепились в войне 1563-1570 гг. друг с другом, но и успешные действия русских в регионе не позволили им полностью реализовать свои планы по расчленению и поглощению Ливонии.

Вот и выходит, что, по большому счету, на протяжении почти 20 лет Иван Грозный в войнах за Ливонское наследство (это название лучше выражает, по нашему мнению, суть конфликта, традиционно именуемого Ливонской войной) владел инициативой, завладел немалой его частью, за исключением двух главных призов в этой борьбе — Риги и Ревеля. И если бы он сделал это (а то, что русское войско было на это способно, в особенности во время собственно Ливонской войны 1558-1561 гг., сомневаться вряд ли стоит), то итог борьбы за Ливонию был бы очевиден.

Но почему Иван Грозный так и не взял Ригу и Ревель? Почему в конечном итоге Московская или Баториева война 1578-1582 гг., в ходе которой под шумок, пока не на жизнь, а на смерть боролись два титана (а на кону в этой борьбе стояло, по большому счету, доминирование в Восточной Европе), шведы успели отхватить неплохой кусок не только ливонских завоеваний Ивана Грозного, но и его собственных земель, завершилась поражением Москвы?

Но была ли война за Ливонское наследство главной для Ивана Грозного? Ведь, рассуждая о противостоянии между Москвой и Вильно, Москвой и Стокгольмом, уделяя главное внимание событиям, происходящим на западном и северо-западном направлениях русской политики, мы совсем упускаем из виду «татарский» вопрос. А зря. Если принять во внимание этот фактор, то привычная со школьной скамьи картина приобретает иную окраску...

Активизация действий Москвы в Поволжье, выразившееся в организации серии военных экспедиций, завершившихся покорением Казани и Астрахани, стала причиной резкого обострения отношений между Москвой и Крымом в начале 50-х гг. XVI в... с одной стороны, чрезмерное усиление Москвы противоречило долговременным стратегическим интересам Бахчисарая, который со времен Менгли-Гирея I целенаправленно вел политику по приведению под свою руку обломков распавшейся Золотой Орды.

С другой же стороны, экономические связи с Москвой не были настолько важны для Крыма, как, к примеру, для Казани или для Ногайской Орды, чтобы разрыв их мог болезненно сказаться на экономике Крыма (чего не скажешь о прекращении крымских набегов на русские земли).

Эти (и, возможно, ряд других) соображения в немалой степени способствовали тому, что с 1552 г. Девлет-Гирей вступает с Иваном IV в период долгой конфронтации. «Война двух царей» продолжалась фактически четверть века, до самой смерти Девлет-Гирея в 1577 г., и апогей ее пришелся на 1571-1572 гг. И в этой «незнаменитой» необъявленной войне Иван сумел одолеть своего соперника. Многодневная битва при Молодях летом 1572 г., которая может считаться классическим образцом тактики старомосковской военной школы, де-факто поставила точку в великодержавных устремлениях Гиреев.

Именно эту войну, которую можно смело назвать войной за Ордынское наследство, мы и полагаем для царствования Ивана Грозного главной. Недаром сам московский государь писал, что в случае успеха Крым был бы только одной саблей, тогда как Казань другой, Астрахань — третьей (а казанцы и астраханцы непременно припомнили бы Ивану обстоятельства их покорения), а ногаи — четвертой, и все бы они «секли» Русскую землю. Можно только представить, как развивались бы события дальше и как изменилась бы геополитическая обстановка в Восточной Европе, если такой сценарий был бы реализован на практике!

Таким образом, с конца 30-х гг. Москва на протяжении без малого 40 лет практически непрерывно вела войну с татарами, порой на двух фронтах — восточном и южном — одновременно. Победа в этих войнах, которые, подчеркнем еще раз, мы считаем составными частями одной большой войны за Ордынское наследство (все они теснейшим образом связаны одна с другой и вытекают одна из другой), потребовала огромных усилий и жертв. Достаточно указать, что овладение Казанью потребовало организации трех крупномасштабных походов, в которых приняла участие большая часть вооруженных сил Русского государства.

Спустя почти двадцать лет, в 1571 г., ценой ошибки воевод стал грандиозный московский пожар и десятки тысяч убитых и полоненных татарами русских людей, и для того чтобы одержать над ханом и его ратями убедительную победу в следующем, 1572 г., потребовались еще раз усилия всей страны.

И в итоге, когда понадобились силы для того, чтобы дать отпор Стефану Баторию, сил у Ивана Грозного уже не оказалось. Если в Полоцкий поход 1562/1563 г. Иван выступил во главе войска численностью около 50-55 тыс. бойцов, то спустя полтора с небольшим десятилетия, в 1579 г., он смог собрать вполовину меньше ратных людей, боевой дух которых был уже не тот, что в конце 50-х - начале 60-х гг. Тем не менее, успех, пусть и дорогой ценой, был налицо. Владения Ивана Грозного получили существенное приращение за счет бывших татарских владений в Поволжье, был установлен контроль за Волжским торговым путем и, что немаловажно, открыта дорога в Сибирь.

А как же тогда быть с войной за Ливонское наследство? Нетрудно заметить, что на первых порах, судя по количеству брошенных в дело войск (фактически Иван Грозный вел войну здесь даже не вполсилы — используя главным образом «силу псковскую и новгородскую», лишь изредка усиливая ее ратными людьми «замосковных городов» и московскими стрельцами) и характерной тактике, русский царь отнюдь не преследовал далеко идущих целей.

В условиях, когда он вел напряженную войну с Крымом (как раз на вторую половину 1550-х гг. приходится московское наступление на Крым, задуманное с большим размахом и далеко идущими целями) и остро нуждался в деньгах и ресурсах для продолжения наступления в южном направлении, лишняя большая война ему была не нужна (обращает на себя внимание тот факт, что война Русского государства со Швецией завершилась для шведов относительно мягко).

Взыскать же «юрьевскую дань» для пополнения казны, которую, по образному выражению В. О. Ключевского, «заедала рать», и добиться отмены дискриминационных мер по отношению к русским купцам, открыть ворота на Запад для того, чтобы получать там технологии, приглашать специалистов и покупать сырье и материалы (прежде всего серебро и военные материалы), отсутствовавшие в России, — это было бы совсем нелишним. К большой войне на этом направлении Иван не готовился и не ждал ее, и его действия после того, как выяснилась чрезвычайная слабость Ливонской конфедерации, носят импровизационный и непоследовательный характер.

Боеспособность реформированного и закаленного в многолетней войне с татарами русского войска была более чем высока. Иван Грозный мог в кратчайшие сроки, за одну-две кампании, подчинить себе если не всю, то, во всяком случае, большую или лучшую часть Ливонии, поставив тем самым литвинов, поляков, шведов и датчан, не говоря уже об императоре, перед свершившимся фактом.

Однако этого не случилось. Военные действия на ливонском фронте шли вяло, периоды активизации сменялись долгими перемириями или периодами затишья. Но даже при таком прохладном отношении, к 1561 г. русский царь неплохо преуспел в дележе ливонского наследства, отхватив по итогам войны 1558-1561 гг. солидный кусок восточной и северо-восточной Ливонии и приобретя при этом, что самое главное, Нарву и «нарвское плавание», которые он и удерживал почти два с половиной десятка лет.

Любопытно, что и первая литовская война Ивана Грозного (1561-1572 г.) во многом напоминает последнюю русско-литовскую войну Василия III — сперва русский оглушительный успех (взятие Полоцка зимой 1563 г.) и затем переход конфликта в вялотекущую стадию. Почему русский царь не стал добивать Сигизмунда II, который ничего не мог противопоставить московской военной машине?

Но если принять во внимание то обстоятельство, что московским дипломатам так и не удалось достичь более или менее прочного мирного соглашения с Бахчисараем, то все тогда встает на свои места. Для одновременного (и при этом успешного) ведения войны на два фронта сил у Москвы было явно недостаточно. По тем же причинам не мог Иван Грозный и нанести сокрушительный удар по шведам, заявившим свои претензии на кусок ливонского пирога.

И, выходит, что главной для первого русского царя была не Ливонская война 1556-1561 гг. (включая сюда и «войну коадьюторов»), в известном смысле для него случайная и несвоевременная, и даже не обе русско-литовско-польские войны 1561-1571 и 1578-1582 гг. (они все равно бы начались раньше или позже, ибо этому конфликту не было конца и края — воистину, это была неизвестная 200-летняя война), и тем более не перманентная война со шведами в Ливонии и Финляндии. Нет, война за Ордынское наследство, в особенности боевые действия на «крымской украине», были для него главными и первостепенными.

Именно сюда, как гигантским пылесосом, всасывались ресурсы Русского государства, и здесь, на степном фронтире, решалась судьба России как влиятельного игрока за столом большого европейского политика. От поражения царских ратей в болотах Ливонии или в лесах Белоруссии ее будущее менялось несильно (и итоги Баториевой войны подтверждают этот тезис). Но что было бы, если крымский «царь» сумел бы отнять у Ивана Грозного Казань и Астрахань, принудить к подчинению ногаев и навязать «московскому» «Магмет-Киреевы поминки», угрожая каждый год повторить успех 1521 г. или, паче того, 1571 г.? Будущее Восточной Европы в таком случае было бы совсем не очевидно.

Подводя общий итог войнам Ивана Грозного, можно отметить, что первому русскому царю удалось сохранить важнейшие приобретения в Поволжье, отразить крымскую агрессию и нанести Крымскому ханству такой удар, от которого оно так и не смогло оправиться. При этом он сумел сохранить практически без изменений статус-кво на русско-литовской границе и сделать некоторые (несравнимые с приобретениями в Поволжье) территориальные уступки на северо-западном направлении.

Войну за Ордынское наследство, таким образом, Иван Грозный сумел выиграть, а войну за наследство Ливонское закончить с минимальными потерями. И это при том, что большую часть своего правления Ивану Грозному пришлось воевать на два, а порой и на три фронта. "

Цитируется по: Пенской В. В. Какую войну проиграл Иван Грозный? (Была ли Ливонская война главной войной Ивана Васильевича?) 



русь ывс1.jpg 257.85 KB


Вопрос, вынесенный в заголовок, может показаться странным ведь со школьной скамьи известно, что Иван Грозный проиграл Ливонскую войну, которая началась с вторжения царской рати под водительством князя М. В. Глинского и бывшего казанского «царя» Шах-Али в Ливонию в январе 1558 г. и завершившейся четверть века спустя подписанием перемирия между Россией и Швецией. Но нет, все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Для начала обратимся к мнению санкт-петербургского историка А. И. Филюшкина, в последние годы интенсивно разрабатывающего проблематику, связанную с Ливонской войной. Он отмечал, что «вмешательство в конфликт (вокруг Ливонии) Польши, Литвы и России носило несколько иной характер — это было продолжение длившейся вот уже больше двух столетий борьбы этих двух держав за бывшие земли Киевской Руси. Ливония воспринималась ими как новая спорная территория».

И в общем-то, несомненно, что овладение этой территорией давало тому, кто сумеет занять ее первым и не допустить к разделу наследства Ливонии, этого «больного человека» северо-восточной Европы, конкурентов, давало определенные и достаточно серьезные преимущества в неизбежном новом раунде этой борьбы.

При этом стоит заметить, что шансы Москвы в борьбе за Ливонию выглядели предпочтительнее, чем Вильно. После смерти великого князя Витовта литовская экспансия на востоке постепенно сошла на нет, а со времен Ивана III инициатива прочно находилась в руках Москвы, и даже в сложный период боярского правления при малолетстве Ивана IV Вильно не сумел воспользоваться благоприятной ситуацией для того, чтобы вернуть утраченное прежде.

После же того, как Иван IV приобрел всю полноту власти, когда его правительство осуществило ряд крупномасштабных реформ, в том числе и в военной сфере, перевес Москвы стал еще ощутимее, и возобновившуюся в 1561 г. войну Русское государство, по существу, выиграло — если воспользоваться спортивной терминологией — по очкам.

Победа в очередной русско-литовской войне оставила за русскими и значительную часть Ливонии, и прежде всего, Нарву и «нарвское плавание». И очевидная неспособность Великого княжества Литовского противостоять Москве в немалой степени ускорило заключение Люблинской унии 1569 г., очень скоро поставившей Литву в подчиненное по отношению к Польше положение.

Не слишком удачно обстояли дела и с участием в разделе ливонского наследства для датчан и шведов. Мало того, что они сцепились в войне 1563-1570 гг. друг с другом, но и успешные действия русских в регионе не позволили им полностью реализовать свои планы по расчленению и поглощению Ливонии.

Вот и выходит, что, по большому счету, на протяжении почти 20 лет Иван Грозный в войнах за Ливонское наследство (это название лучше выражает, по нашему мнению, суть конфликта, традиционно именуемого Ливонской войной) владел инициативой, завладел немалой его частью, за исключением двух главных призов в этой борьбе — Риги и Ревеля. И если бы он сделал это (а то, что русское войско было на это способно, в особенности во время собственно Ливонской войны 1558-1561 гг., сомневаться вряд ли стоит), то итог борьбы за Ливонию был бы очевиден.

Но почему Иван Грозный так и не взял Ригу и Ревель? Почему в конечном итоге Московская или Баториева война 1578-1582 гг., в ходе которой под шумок, пока не на жизнь, а на смерть боролись два титана (а на кону в этой борьбе стояло, по большому счету, доминирование в Восточной Европе), шведы успели отхватить неплохой кусок не только ливонских завоеваний Ивана Грозного, но и его собственных земель, завершилась поражением Москвы?

Но была ли война за Ливонское наследство главной для Ивана Грозного? Ведь, рассуждая о противостоянии между Москвой и Вильно, Москвой и Стокгольмом, уделяя главное внимание событиям, происходящим на западном и северо-западном направлениях русской политики, мы совсем упускаем из виду «татарский» вопрос. А зря. Если принять во внимание этот фактор, то привычная со школьной скамьи картина приобретает иную окраску...

Активизация действий Москвы в Поволжье, выразившееся в организации серии военных экспедиций, завершившихся покорением Казани и Астрахани, стала причиной резкого обострения отношений между Москвой и Крымом в начале 50-х гг. XVI в... с одной стороны, чрезмерное усиление Москвы противоречило долговременным стратегическим интересам Бахчисарая, который со времен Менгли-Гирея I целенаправленно вел политику по приведению под свою руку обломков распавшейся Золотой Орды.

С другой же стороны, экономические связи с Москвой не были настолько важны для Крыма, как, к примеру, для Казани или для Ногайской Орды, чтобы разрыв их мог болезненно сказаться на экономике Крыма (чего не скажешь о прекращении крымских набегов на русские земли).

Эти (и, возможно, ряд других) соображения в немалой степени способствовали тому, что с 1552 г. Девлет-Гирей вступает с Иваном IV в период долгой конфронтации. «Война двух царей» продолжалась фактически четверть века, до самой смерти Девлет-Гирея в 1577 г., и апогей ее пришелся на 1571-1572 гг. И в этой «незнаменитой» необъявленной войне Иван сумел одолеть своего соперника. Многодневная битва при Молодях летом 1572 г., которая может считаться классическим образцом тактики старомосковской военной школы, де-факто поставила точку в великодержавных устремлениях Гиреев.

Именно эту войну, которую можно смело назвать войной за Ордынское наследство, мы и полагаем для царствования Ивана Грозного главной. Недаром сам московский государь писал, что в случае успеха Крым был бы только одной саблей, тогда как Казань другой, Астрахань — третьей (а казанцы и астраханцы непременно припомнили бы Ивану обстоятельства их покорения), а ногаи — четвертой, и все бы они «секли» Русскую землю. Можно только представить, как развивались бы события дальше и как изменилась бы геополитическая обстановка в Восточной Европе, если такой сценарий был бы реализован на практике!

Таким образом, с конца 30-х гг. Москва на протяжении без малого 40 лет практически непрерывно вела войну с татарами, порой на двух фронтах — восточном и южном — одновременно. Победа в этих войнах, которые, подчеркнем еще раз, мы считаем составными частями одной большой войны за Ордынское наследство (все они теснейшим образом связаны одна с другой и вытекают одна из другой), потребовала огромных усилий и жертв. Достаточно указать, что овладение Казанью потребовало организации трех крупномасштабных походов, в которых приняла участие большая часть вооруженных сил Русского государства.

Спустя почти двадцать лет, в 1571 г., ценой ошибки воевод стал грандиозный московский пожар и десятки тысяч убитых и полоненных татарами русских людей, и для того чтобы одержать над ханом и его ратями убедительную победу в следующем, 1572 г., потребовались еще раз усилия всей страны.

И в итоге, когда понадобились силы для того, чтобы дать отпор Стефану Баторию, сил у Ивана Грозного уже не оказалось. Если в Полоцкий поход 1562/1563 г. Иван выступил во главе войска численностью около 50-55 тыс. бойцов, то спустя полтора с небольшим десятилетия, в 1579 г., он смог собрать вполовину меньше ратных людей, боевой дух которых был уже не тот, что в конце 50-х - начале 60-х гг. Тем не менее, успех, пусть и дорогой ценой, был налицо. Владения Ивана Грозного получили существенное приращение за счет бывших татарских владений в Поволжье, был установлен контроль за Волжским торговым путем и, что немаловажно, открыта дорога в Сибирь.

А как же тогда быть с войной за Ливонское наследство? Нетрудно заметить, что на первых порах, судя по количеству брошенных в дело войск (фактически Иван Грозный вел войну здесь даже не вполсилы — используя главным образом «силу псковскую и новгородскую», лишь изредка усиливая ее ратными людьми «замосковных городов» и московскими стрельцами) и характерной тактике, русский царь отнюдь не преследовал далеко идущих целей.

В условиях, когда он вел напряженную войну с Крымом (как раз на вторую половину 1550-х гг. приходится московское наступление на Крым, задуманное с большим размахом и далеко идущими целями) и остро нуждался в деньгах и ресурсах для продолжения наступления в южном направлении, лишняя большая война ему была не нужна (обращает на себя внимание тот факт, что война Русского государства со Швецией завершилась для шведов относительно мягко).

Взыскать же «юрьевскую дань» для пополнения казны, которую, по образному выражению В. О. Ключевского, «заедала рать», и добиться отмены дискриминационных мер по отношению к русским купцам, открыть ворота на Запад для того, чтобы получать там технологии, приглашать специалистов и покупать сырье и материалы (прежде всего серебро и военные материалы), отсутствовавшие в России, — это было бы совсем нелишним. К большой войне на этом направлении Иван не готовился и не ждал ее, и его действия после того, как выяснилась чрезвычайная слабость Ливонской конфедерации, носят импровизационный и непоследовательный характер.

Боеспособность реформированного и закаленного в многолетней войне с татарами русского войска была более чем высока. Иван Грозный мог в кратчайшие сроки, за одну-две кампании, подчинить себе если не всю, то, во всяком случае, большую или лучшую часть Ливонии, поставив тем самым литвинов, поляков, шведов и датчан, не говоря уже об императоре, перед свершившимся фактом.

Однако этого не случилось. Военные действия на ливонском фронте шли вяло, периоды активизации сменялись долгими перемириями или периодами затишья. Но даже при таком прохладном отношении, к 1561 г. русский царь неплохо преуспел в дележе ливонского наследства, отхватив по итогам войны 1558-1561 гг. солидный кусок восточной и северо-восточной Ливонии и приобретя при этом, что самое главное, Нарву и «нарвское плавание», которые он и удерживал почти два с половиной десятка лет.

Любопытно, что и первая литовская война Ивана Грозного (1561-1572 г.) во многом напоминает последнюю русско-литовскую войну Василия III — сперва русский оглушительный успех (взятие Полоцка зимой 1563 г.) и затем переход конфликта в вялотекущую стадию. Почему русский царь не стал добивать Сигизмунда II, который ничего не мог противопоставить московской военной машине?

Но если принять во внимание то обстоятельство, что московским дипломатам так и не удалось достичь более или менее прочного мирного соглашения с Бахчисараем, то все тогда встает на свои места. Для одновременного (и при этом успешного) ведения войны на два фронта сил у Москвы было явно недостаточно. По тем же причинам не мог Иван Грозный и нанести сокрушительный удар по шведам, заявившим свои претензии на кусок ливонского пирога.

И, выходит, что главной для первого русского царя была не Ливонская война 1556-1561 гг. (включая сюда и «войну коадьюторов»), в известном смысле для него случайная и несвоевременная, и даже не обе русско-литовско-польские войны 1561-1571 и 1578-1582 гг. (они все равно бы начались раньше или позже, ибо этому конфликту не было конца и края — воистину, это была неизвестная 200-летняя война), и тем более не перманентная война со шведами в Ливонии и Финляндии. Нет, война за Ордынское наследство, в особенности боевые действия на «крымской украине», были для него главными и первостепенными.

Именно сюда, как гигантским пылесосом, всасывались ресурсы Русского государства, и здесь, на степном фронтире, решалась судьба России как влиятельного игрока за столом большого европейского политика. От поражения царских ратей в болотах Ливонии или в лесах Белоруссии ее будущее менялось несильно (и итоги Баториевой войны подтверждают этот тезис). Но что было бы, если крымский «царь» сумел бы отнять у Ивана Грозного Казань и Астрахань, принудить к подчинению ногаев и навязать «московскому» «Магмет-Киреевы поминки», угрожая каждый год повторить успех 1521 г. или, паче того, 1571 г.? Будущее Восточной Европы в таком случае было бы совсем не очевидно.

Подводя общий итог войнам Ивана Грозного, можно отметить, что первому русскому царю удалось сохранить важнейшие приобретения в Поволжье, отразить крымскую агрессию и нанести Крымскому ханству такой удар, от которого оно так и не смогло оправиться. При этом он сумел сохранить практически без изменений статус-кво на русско-литовской границе и сделать некоторые (несравнимые с приобретениями в Поволжье) территориальные уступки на северо-западном направлении.

Войну за Ордынское наследство, таким образом, Иван Грозный сумел выиграть, а войну за наследство Ливонское закончить с минимальными потерями. И это при том, что большую часть своего правления Ивану Грозному пришлось воевать на два, а порой и на три фронта. "

Цитируется по: Пенской В. В. Какую войну проиграл Иван Грозный? (Была ли Ливонская война главной войной Ивана Васильевича?) 
история россии страны ливонская война иван грозный в истории
Читайте также

Комментарии 24

Войдите для комментирования
■ Надежда 08 сен 2023 в 00:31
👍
■ Отмороженные истории 07 сен 2023 в 22:30
В то время много войн разных было
■ С.З.Медведь 07 сен 2023 в 21:03
Сразу много войн.....
Развернуть комментарии
НОВОСТИ ПОИСК РЕКОМЕНД. НОВОЕ ЛУЧШЕЕ ПОДПИСКИ