Эпиминид. Критский колдун

{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "Аполлон с свастикой.jpg", "filesize": 110798, "height": 584, "pic_id": 337461, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/12/28/%D0%90%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%BB%D0%BE%D0%BD_%D1%81_%D1%81%D0%B2%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B9.jpeg", "width": 598}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Имя Эпи­ме­нида, крит­ско­го жре­ца искуп­ле­ния арха­и­че­ской эпо­хи, в науч­ной лите­ра­ту­ре чаще все­го упо­ми­на­ет­ся по пово­ду очи­ще­ния Афин от Кило­но­вой сквер­ны. Одна­ко есть осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что рели­ги­оз­ная дея­тель­ность, свя­зан­ная с име­нем это­го про­ро­ка, име­ла более глу­бо­кие и дале­ко иду­щие послед­ст­вия в Спар­те, неже­ли в Афи­нах или в каком-либо ином гре­че­ском горо­де. Все, что сохра­ни­лось в наших источ­ни­ках о лич­но­сти и дея­тель­но­сти Эпи­ме­нида, несет на себе печать таин­ст­вен­но­сти и недо­ска­зан­но­сти, все покры­то дым­кой леген­ды и риту­аль­но­го мифа. Это обсто­я­тель­ство застав­ля­ет неко­то­рых иссле­до­ва­те­лей отка­зать­ся от попы­ток най­ти в тра­ди­ции зер­но исто­ри­че­ской дей­ст­ви­тель­но­сти, во вся­ком слу­чае в той ее части, кото­рая поме­ща­ет это­го крит­ско­го про­ро­ка в Спар­ту. Одна­ко общий объ­ем инфор­ма­ции, содер­жа­щей­ся в лите­ра­тур­ной тра­ди­ции, как и ее харак­тер застав­ля­ют отка­зать­ся от гипер­кри­ти­че­ско­го настроя в отно­ше­нии это­го пер­со­на­жа и при­знать его исто­ри­че­скую реаль­ность. Труд­но­сти, впро­чем, дей­ст­ви­тель­но вели­ки, и пер­вая про­бле­ма каса­ет­ся дати­ров­ки. Фра­за Тати­а­на, хри­сти­ан­ско­го апо­ло­ге­та II в. н. э., отно­ся­щая Эпи­ме­нида к кру­гу дого­ме­ров­ских писа­те­лей, мало что дает для ее раз­ре­ше­ния (Ta­tian. Pros Hell. 41), ров­но как и встре­чаю­щи­е­ся в позд­ней лите­ра­ту­ре ука­за­ния на отно­ше­ния учи­тель­ства-уче­ни­че­ства меж­ду ним и Пифа­го­ром (Apul. Flo­rid. 15; Iambl. Vit. Pyth. 104). Един­ст­вен­ным собы­ти­ем в жиз­ни крит­ско­го жре­ца-иску­пи­те­ля, кото­рое может быть поме­ще­но во вре­ме­ни с боль­шей или мень­шей долей опре­де­лен­но­сти, явля­ет­ся очи­ще­ние Афин от Кило­но­вой сквер­ны. Основ­ная тра­ди­ция отно­сит дан­ный акт к кон­цу VII — нача­лу VI в. до н. э. Впро­чем, зна­чи­тель­но более позд­няя дата выво­дит­ся из свиде­тель­ства Пла­то­на, соглас­но кото­ро­му Эпи­ме­нид посе­тил Афи­ны за 10 лет до Гре­ко-пер­сид­ских войн (Plat. Leg. 642d4-e4; ср. 677d 7). При этом все основ­ные источ­ни­ки наста­и­ва­ют на неве­ро­ят­ном дол­го­ле­тии Эпи­ме­нида. Про­дол­жи­тель­ность его жиз­ни оце­ни­ва­ет­ся по-раз­но­му, но в любом слу­чае она пора­жа­ет вооб­ра­же­ние: Ксе­но­фан ука­зы­ва­ет на 154 года (DK 21 B 20 = Diog. Laer. I. 111), Фео­помп и Фле­гонт — на 157 лет (Theop.: FGrHist 115 F 68 b-c = Va­ler. Max. VIII. 13; Plin. NH. VII. 154; Phle­gon: FGrHist 257 F 38 = Diog. Laert., loc. cit.), Свида и Гри­го­рий Кипр­ский — на 150 лет (Suid. ε 2471; Gre­gor. Cypr.: CPG I. 360 not. crit.), а крит­ская тра­ди­ция гово­рит о 299 годах (Diog. Laert., loc. cit.). Все это вме­сте взя­тое поз­во­ля­ет дати­ро­вать вре­мя жиз­ни Кри­тя­ни­на лишь в весь­ма широ­ких и неопре­де­лен­ных рам­ках — от VIII до нача­ла V в. до н. э."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Само имя Эпименид- означает от Миноса, потомок Миноса."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Не ясно так­же, из како­го имен­но горо­да на Кри­те про­ис­хо­дил Эпи­ме­нид. Одни авто­ры выво­дят его из Кнос­са (Theop.: FGrHist 115 F 67a, 68b-c; Paus. I. 14. 4; Suid. ε 2471), дру­гие из Феста (Strab. X. 479; Plut. Sol. XII. 7; idem. De def. or. I. 409e; Eus­tath. Comm. ad Hom. Il. [ad II. 648] I, p. 486; Schol. in Aris­toph. Plut. 90b). Фео­помп, а вслед ним Свида, пыта­ясь при­ми­рить две вер­сии, утвер­жда­ют, что родил­ся он в Кнос­се и был сыном Фестия (FGrHist 115 F 67a = Diog. Laert. I. 109; Suid., loc. cit.)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Сле­дую­щая про­бле­ма свя­за­на с пре­тен­зи­я­ми раз­ных горо­дов на обла­да­ние моги­лой Эпи­ме­нида. Так, одной из глав­ных досто­при­ме­ча­тель­но­стей спар­тан­ской аго­ры во вре­ме­на Пав­са­ния было зда­ние эфо­ра­та с могиль­ным памят­ни­ком Эпи­ме­нида Крит­ско­го (μνῆ­μα; Paus. III. 11. 11); Соси­бий, спар­тан­ский исто­рик III в. до н. э., гово­рит о том, что лакеде­мо­няне хра­нят его тело в соот­вет­ст­вии с неким ора­ку­лом (FGrHist 595 F 15 = Diog. Laert. I. 115). Аргос­цы, не согла­ша­ясь со спар­тан­ца­ми, пока­зы­ва­ли моги­лу это­го крит­ско­го про­вид­ца, похо­ро­нен­но­го у них перед хра­мом Афи­ны Саль­пин­ги (Paus. II. 21. 3). Нако­нец, соглас­но крит­ской тра­ди­ции, он умер дома вско­ре после воз­вра­ще­ния из Афин, при­чем кри­тяне при­но­сят ему жерт­вы, как богу (Diog. Laert. I. 111, 114)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Пав­са­ний, опи­сы­вая досто­при­ме­ча­тель­но­сти Афин­ско­го Элев­си­ния, рас­ска­зы­ва­ет о брон­зо­вой ста­туе быка с вос­седаю­щим на нем Эпи­ме­ниде Кнос­ском (Paus. I. 14. 4). Эта воз­мож­ная кон­та­ми­на­ция наво­дит на мысль, что и мно­же­ст­вен­ность могил Эпи­ме­нида, и его уди­ви­тель­ное дол­го­ле­тие, и про­ти­во­ре­чи­вая инфор­ма­ция о про­ис­хож­де­нии могут быть объ­яс­не­ны тем, что в арха­и­че­скую и ран­не­клас­си­че­скую эпо­ху в гре­че­ском мире дей­ст­во­ва­ли несколь­ко про­ро­ков, чудотвор­цев, поэтов, свя­зан­ных с Кри­том и извест­ных под име­нем «Эпи­ме­нид». Эта догад­ка под­твер­жда­ет­ся пря­мым ука­за­ни­ем Дио­ге­на Лаэрт­ско­го на суще­ст­во­ва­ние двух дру­гих писа­те­лей, нося­щих то же имя: один сочи­нял гене­а­ло­гии, а дру­гой был авто­ром книг о Родо­се (Diog. Laert. I. 115). В таком клю­че сле­ду­ет, види­мо, интер­пре­ти­ро­вать и то, что древ­ние при­пи­сы­ва­ли Эпи­ме­ниду вели­кое мно­же­ство сочи­не­ний как в сти­хах, так и в про­зе."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Эпи­ме­нид — жрец Крит­ско­го Зев­са. Соглас­но мест­ной крит­ской тра­ди­ции, Эпи­ме­нид был куре­том (My­ro­nian.: FHG fr. 1 = Diog. Laert. I. 115; Plut. Sol. XII. 7), жре­цом Реи и Зев­са (Schol. Clem. Alex. I. 1. 305. 3 Stah­lin). Куре­та­ми назы­ва­ли слу­жи­те­лей крит­ско­го куль­та Реи-Кибе­лы и ее сына Зев­са Идей­ско­го. Свое про­ис­хож­де­ние они вели от тех демо­ни­че­ских существ, кото­рым мать пере­да­ла на сохра­не­ние ново­рож­ден­но­го Зев­са и кото­рые спа­са­ли его в пеще­ре от Кро­но­са, заглу­шая плачь мла­ден­ца сво­и­ми исступ­лен­ны­ми кри­ка­ми и шумом, про­из­во­ди­мым от уда­ров копий о щиты (Diod. V. 65; Strab. X. 3. 7). Крит­ский Зевс был богом уми­раю­щей и вос­кре­саю­щей при­ро­ды. Его культ, о кото­ром извест­но немно­го, имел два основ­ных цен­тра: на горе Иде и на горе Дик­те. Куре­ты-жре­цы, празд­нуя ожив­ле­ние бога, посвя­ща­ли ему танец с ору­жи­ем (πυρ­ρί­χη-пирриха, в дальнейшем в римской армии комплекс подготовки воинов, аналог позднейших ката-движения с оружием)), сопро­вож­дав­ший­ся экс­та­ти­че­ским лико­ва­ни­ем и гром­кой музы­кой. Празд­но­ва­ние смер­ти сопро­вож­да­лось тра­у­ром и воп­ля­ми. Цен­ную инфор­ма­цию об этом куль­те дает фраг­мент из «Кри­тян» Еври­пида, в кото­ром хор жре­цов обра­ща­ет­ся к Мино­су (Eur., fr. 472). Из отрыв­ка ясно, что мисты Зев­са Идей­ско­го ведут мона­ше­скую жизнь вбли­зи свя­ти­ли­ща сво­его бога; при­ем в мисты сопро­вож­да­ет­ся экс­та­ти­че­ским риту­а­лом в честь Загрея, ипо­ста­си Крит­ско­го Зев­са; их мона­ше­ство свя­за­но с жест­кой аске­зой: белые одеж­ды, поло­вое воз­дер­жа­ние, чистая жизнь («не при­ка­са­юсь гро­ба умер­ших»), пост12. Есть смысл при­ве­сти здесь пол­но­стью пере­вод это­го еври­пидов­ско­го фраг­мен­та: «О, чадо фини­ко­род­ной [из Тирии] Евро­пы и вели­ко­го Зев­са, вла­ды­ка сто­град­но­го Кри­та! Я при­шел, поки­нув­ши свя­щен­ные хра­мы, стро­пи­ла для кото­рых дало тузем­ное брев­но, сруб­лен­ное халиб­ской секи­рой и скре­пив­шее воло­вьим кле­ем проч­ные скреп­ле­ния кипа­ри­са. Про­ведя чистую жизнь, с тех пор я стал мистом Идей­ско­го Зев­са, свер­шив­ши гро­мы блуж­даю­ще­го ночью Загрея (и) его сыро­яд­ные пиры и воз­не­ся факе­лы гор­ной Мате­ри, я, освя­щен­ный, наиме­но­вал­ся вак­хом Куре­тов. Неся белые одеж­ды, я избе­гаю рож­де­ния [быть при родах] смерт­ных и не при­ка­са­юсь гро­ба умер­ших. Я так­же хра­нюсь вку­ше­ния живот­ных яств» (пер. А. Ф. Лосе­ва)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Связь с куль­том Крит­ско­го Зев­са кос­вен­ным обра­зом про­яв­ля­ет­ся так­же в той важ­ней­шей роли, кото­рую игра­ют пеще­ры в мифо­ло­ге­ме Эпи­ме­нида: он, как и Пифа­гор, спус­ка­ет­ся за сокро­вен­ным зна­ни­ем в пеще­ру Иды (Diog. Laert. VIII. 3), погру­жа­ет­ся в глу­бо­кий сон в пеще­ре (Paus. I. 14. 4), и это пеще­ра имен­но Зев­са Дик­тей­ско­го (Ma­xim. Tyr. X. 110. 13 Ho­bein)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Необ­хо­ди­мо ска­зать, что самая зна­ме­ни­тая в древ­но­сти цита­та из сти­хов Эпи­ме­нида («Кри­тяне веч­но лже­цы, злые зве­ри, бес­плод­ные утро­бы» — FGrHist 457 F 2) каким-то обра­зом была свя­за­на с моги­лой Зев­са, пока­зы­вае­мой на Кри­те (Cal­lim. Hymn. I. 8 sq.; Joann. Chrys. In epist. ad Tit. Ho­mi­lia 3α)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Когда Арат в «Фено­ме­нах» гово­рит об Оле­ний­ской Козе, вскор­мив­шей Зев­са, и ссы­ла­ет­ся при этом на «Зев­со­вых про­ро­ков» (Διὸς ὑπο­φῆται), он име­ет в виду имен­но Эпи­ме­нида, из «Крит­ских собы­тий» кото­ро­го этот автор чер­пал, веро­ят­но, свою инфор­ма­цию (FGrHist 457 F 17; 18 = Arat. Phe­nom. 163 sq.; ср. Ps. — Era­tosth. Ca­tast. 27)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Дея­тель­ность крит­ско­го про­ро­ка свя­за­на так­же и с Апол­ло­ном Дель­фий­ским. Он, в част­но­сти, при­бы­ва­ет в Афи­ны имен­но по пове­ле­нию Пифии (Plat. Leg. I. 642d4; Diog. Laert. I. 110). Плу­тарх, упо­мя­нув леген­ду об орлах (или лебедях), летя­щих от кра­ев зем­ли к середине и встре­чаю­щих­ся в Пифо как раз в месте так назы­вае­мо­го пупа, сооб­ща­ет, что Эпи­ме­нид опро­верг ее, вопро­сив о том дель­фий­ско­го бога и полу­чив недву­смыс­лен­ный ответ, что нет ника­ко­го пупа зем­ли, а если и есть, то ведом он толь­ко богам (Plut. De def. or. I. 409e). Нако­нец, Эпи­ме­ниду при­пи­сы­ва­лось сочи­не­ние под назва­ни­ем «Тель­хин­ские исто­рии» (ὁ τὴν Τελ­χι­νιακὴν ἱστο­πίαν συν­θείς — At­hen. VII. 18. 282e). Чему имен­но был посвя­щен этот труд, не вполне ясно. Извест­но, что Крит имел эпи­тет «Тел­хин­ский» (St. Byz. 614 s. v. Τελ­χις), поэто­му сочи­не­ние с таким назва­ни­ем мог­ло быть посвя­ще­но крит­ским делам. Одна­ко тот же эпи­тет име­ли Апол­лон, Гера и ним­фы (Diod. V. 55). Кро­ме того, изве­стен дель­фий­ский празд­ник, с. 115 назы­вав­ший­ся τὰ Τελ­χί­νια (над­пись IV в. до н. э.)18. Впро­чем, как бы то ни было, связь с Апол­ло­ном вто­рич­на и вос­хо­дить она долж­на все к тому же куль­ту Зев­са Крит­ско­го. Счи­та­лось, что имен­но из Кри­та при­нес Апол­лон в Дель­фы свои очи­сти­тель­ные риту­а­лы (Hom. Hymn. ad Apoll. Pyth.), позд­нее нашед­шие отра­же­ние в зако­нах о чело­ве­ко­убий­стве (в том чис­ле в Афи­нах). Сам Апол­лон после убий­ства Пифо­на был очи­щен от сквер­ны имен­но на Кри­те неким Кар­ма­но­ром (Paus. II. 30. 3; X. 7. 2)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Пища. Важ­ным эле­мен­том рели­ги­оз­ной прак­ти­ки Эпи­ме­нида явля­ет­ся образ его пита­ния, харак­те­ри­зу­ю­щий­ся посто­ян­ным и очень жест­ким постом. Неве­ро­ят­ная спо­соб­ность наше­го героя дол­гое вре­мя пере­но­сить голод у древ­них даже вошла в пого­вор­ку (см. Plin. NH. XIX. 93; Luc. Phi­lop­seud. 26). Дио­ген Лаэрт­ский (I. 114), ссы­ла­ясь на сло­ва неко­е­го Демет­рия и на исто­ри­ка Тимея (FGrHist 566 F 4), пере­да­ет весь­ма любо­пыт­ный рас­сказ о том, что Кри­тя­нин полу­чал свою пищу от нимф и хра­нил ее в бычьем копы­те. За едой его никто не видел, ел он крайне мало, а пото­му нико­гда не опо­рож­нял­ся ни по какой нуж­де. О его спо­соб­но­сти удо­вле­тво­рять­ся самой скром­ной пищей (τι ἐδεσ­μά­τιον) и о том, что он был све­дущ в вопро­сах здо­ро­во­го пита­ния неод­но­крат­но упо­ми­на­ет и Плу­тарх (Plut. fr. 26; Sept. sa­pient. conv. 157d; 158a-c). При этом мно­го­чис­лен­ные источ­ни­ки свя­зы­ва­ют эту дие­ту с тай­ны­ми позна­ни­я­ми Эпи­ме­нида в обла­сти трав и коре­ний, неко­то­рые из них даже полу­чи­ли его имя (Plat. Leg. III. 677e; Theophr. Hist. pl. VII. 12. 1; Cha­ract. 16. 13; Plut. Sept. sa­pient. conv. 157e; De fa­cie in or­be lu­nae 940c; fr. 26 = Sch. in Hes. Op. 41; Suid. δ 908 s. v. Διεκ­πα­τῆσαι; Eus­tath. Comm. ad Hom. Il. [ad XXI. 14] IV. 450)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Сон. Непре­мен­ным эле­мен­том раз­ных вер­сий Эпи­ме­нидо­вой мифо­ло­ге­мы явля­ет­ся его вол­шеб­ный сон, кото­рый так­же вошел в пого­вор­ку (Luc. Tim. 6; Ga­len. De mo­tu musc. IV. 440; пар­эмио­гра­фи­че­ская тра­ди­ция: Dio­ge­nian. CPG II. 23; Gre­gor. Cypr.: CPG I. 360 et not. crit.; CPG II. 110; Mich. Apost.: CPG II. 702). Наи­бо­лее подроб­ная вер­сия этой исто­рии, вос­хо­дя­щая к Фео­пом­пу и пере­дан­ная Апол­ло­ни­ем Дис­ко­лом и Дио­ге­ном Лаэрт­ским, рас­ска­зы­ва­ет о том, как Эпи­ме­нид был послан отцом и бра­тья­ми в усадь­бу за овцой и как он, сбив­шись с тро­пы, заснул в пеще­ре на дол­гие годы (FGrHist 115 F 67 = Apol­lon. Dysc. Hist. mir. 1; Diog. Laert. I. 109; ср.: Plin. NH. VII. 175). Коли­че­ство лет, про­веден­ных во сне, варьи­ру­ет­ся от 6 до 60: на 6 лет ука­зы­ва­ет Свида (ε 2471); на 40 лет — Пав­са­ний (I. 14. 4); на 50 лет — Варрон, Плу­тарх и пар­эмио­граф Гри­го­рий Кипр­ский (Varr. De lin­gua lat. VII. 3; Plut. An se­ni resp. ge­ren­da sit 784a; CPG I. 360; II. 110); на 57 лет — Фео­помп (FGrHist 115 F 67); пар­эмио­граф Дио­ге­ни­ан гово­рит, что Эпи­ме­нид спал 50 или 7 лет (CPG II. 23); а в схо­ли­ях к Луки­а­ну ска­за­но о 60-ти годах (Schol. vet. in Luc. Tim.: Ἐπι­με­νίδην). Кон­крет­ные сро­ки здесь не име­ют ника­ко­го зна­че­ния, ибо речь идет, по всей види­мо­сти, о риту­аль­ном акте ини­ци­а­ци­он­но­го испы­та­ния, свя­зан­но­го с посвя­ще­ни­ем в таин­ства Зев­са Крит­ско­го, о чем уже гово­ри­лось выше. Весь­ма цен­ны­ми в этом отно­ше­нии явля­ют­ся два места у Мак­си­ма Тир­ско­го, вос­хо­дя­щие к тек­стам само­го Эпи­ме­нида. Соглас­но одно­му из них, Эпи­ме­нид, лежа в пеще­ре Зев­са Дик­тей­ско­го и будучи погру­жен­ным в дол­гий сон, встре­чал­ся с бога­ми, вни­мал их речам и общал­ся с Исти­ной и Спра­вед­ли­во­стью. Соглас­но вто­ро­му месту, Эпи­ме­нид утвер­ждал, что его учи­те­лем был дол­гий с. 116 сон со сно­виде­ни­я­ми (Ma­xim. Tyr. X. 110; XXXVIII. 439). Мак­сим Тир­ский, не пони­мая истин­но­го зна­че­ния сюже­та о сне, пыта­ет­ся увидеть здесь сим­во­ли­че­ский миф, с помо­щью кото­ро­го Эпи­ме­нид яко­бы созда­ет уче­ние о том, что жизнь чело­ве­ков подоб­на мно­го­лет­не­му сну. Гораздо глуб­же и пра­виль­ней интер­пре­ти­ру­ет дан­ный сюжет Цице­рон, отно­ся сон Эпи­ме­нида к инту­и­тив­но­му типу диви­на­ции и ста­вя его в один ряд с бого­вдох­но­вен­ны­ми про­фе­та­ми, про­ри­цаю­щи­ми в состо­я­нии исступ­ле­ния, таки­ми, как Бакид Бео­тий­ский или эре­трий­ская Сивил­ла (Cic. De div. I. 34). О том же свиде­тель­ст­ву­ет и заме­ча­ние Фео­пом­па, что имен­но после сво­его сна Эпи­ме­нид сде­лал­ся любим­цем богов (FGrHist 115 F 67)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Бого­вдох­но­ве­ние и экс­та­ти­че­ская ман­ти­ка. Имя Эпи­ме­нида регу­ляр­но встре­ча­ет­ся в раз­но­об­раз­ных вари­ан­тах спис­ка семи муд­ре­цов (Plut. Sol. XII. 7; Clem. Alex. Strom. I. 14. 59. 2; Schol. Clem. Alex. I. 1. 305; Diog. Laert. I. 13; 41; Theo­do­ret. Graec. af­fect. cu­ra­tio. V. 63), либо про­сто отож­дествля­ет­ся с обра­зом муд­рей­ше­го мужа и фило­со­фа (Epi­phan. Pa­na­rion. II. 169; Eus­tath. Comm. ad Hom. Il. [ad II. 648] I. 486). При этом позд­няя пифа­го­рей­ская тра­ди­ция при­чис­ля­ет его к уче­ни­кам Пифа­го­ра (Por­phyr. Vit. Pyth. 29; Iambl. Vit. Pyth. 104; 135) 25. Одна­ко для рекон­струк­ции инте­ре­су­ю­ще­го нас риту­аль­но-рели­ги­оз­но­го типа гораздо более про­дук­тив­ным ока­зы­ва­ет­ся то направ­ле­ние, кото­рое вос­хо­дит к эпи­ме­нидов­ским сочи­не­ни­ям и кото­рое утвер­жда­ет, что Эпи­ме­ниду неко­го было назвать сво­им учи­те­лем, ибо бес­по­доб­ное зна­ние боже­ст­вен­ной муд­ро­сти при­об­ре­те­но им во сне (Ma­xim. Tyr. XXXVIII. 439. 14), бла­го­да­ря кото­ро­му он стал боже­ст­вен­ным или бого­угод­ней­шим мужем (ἀνὴρ θεῖος — Plat. Leg. I. 642d 4; θεοφι­λέσ­τα­τος — Theop.: FGrHist 115 F 67 = Diog. Laert. I. 110), при­об­рел репу­та­цию чело­ве­ка, любез­но­го богам (θεοφι­λής) и иску­шен­но­го в боже­ст­вен­ных вещах (περὶ τὰ θεῖα), в бого­вдох­но­вен­ной и тай­но­об­рядо­вой пре­муд­ро­сти (τὴν ἐνθου­σιασ­τικὴν καὶ τε­λεσ­τικὴν σο­θίαν) (Plut. Sol. XII. 7). Эти послед­ние сло­ва Плу­тар­ха сле­ду­ет выде­лить осо­бо."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В обрядах катар­си­са крит­ские жре­цы исполь­зо­ва­ли, веро­ят­но, музы­ку и пес­но­пе­ния. Так, Евста­фий в ком­мен­та­ри­ях к «Илиа­де» ука­зы­ва­ет на тра­ди­цию, соглас­но кото­рой Эпи­ме­нид «делал очи­ще­ния с помо­щью гекза­мет­ров» (ὃς κα­θαρ­μοὺς δι ᾿ ἐπῶν ἐποίησε — Eus­tath. Comm. ad Hom. Il. [ad II v. 648] I. 486). Об этом же, без­услов­но, свиде­тель­ст­ву­ет и тот факт, что в древ­но­сти извест­но­стью поль­зо­ва­лись сти­хотвор­ные собра­ния под назва­ни­ем «Очи­ще­ния» и «О жерт­во­при­но­ше­ни­ях», автор­ство кото­рых при­пи­сы­ва­лось Эпи­ме­ниду (Strab. X. 479; Paus. I. 14. 4; Euseb. Prep. evang. V. 31. 3; Diog. Laert. I. 112; Suid. ε 2471)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Осно­ва­ние свя­ти­лищ и рефор­ма обрядов. Древ­ние ино­гда при­пи­сы­ва­ли Эпи­ме­ниду не толь­ко первую идею очи­сти­тель­ных обрядов, но и нача­ло воз­дви­же­ния хра­мов богам (Diog. Laert. I. 112). Это сле­ду­ет трак­то­вать, веро­ят­но, в том смыс­ле, что с име­нем крит­ских Эпи­ме­нидов во мно­гих местах Элла­ды была свя­за­на рели­ги­оз­ная рефор­ма, при­да­ние риту­а­лам пра­виль­ной фор­мы и систе­ма­тич­но­сти."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Плу­тарх гово­рит о соору­же­нии Эпи­ме­нидом свя­тынь, не назы­вая те боже­ства, для кото­рых они пред­на­зна­ча­лись (Plut. Sol. XII. 9). С дея­тель­но­стью Кри­тя­ни­на свя­за­на уста­нов­ка безы­мян­ных алта­рей, кото­рые мож­но было встре­тить в афин­ских демах во вре­ме­на Фео­пом­па (FGrHist 115 F 67). Тот же автор в дру­гом месте пере­да­ет исто­рию о том, как Эпи­ме­нид соби­рал­ся воз­двиг­нуть храм ним­фам и как с неба ему послы­шал­ся голос: «Не ним­фам, но Зев­су!» (FGrHist 115 F 69). Лобон Аргос­ский сооб­ща­ет, что в Афи­нах Эпи­ме­нид осно­вал храм Эри­ни­ям (Diog. Laert. I. 112). Нако­нец, сохра­ни­лись сведе­ния о том, что после искуп­ле­ния Кило­но­вой сквер­ны в Афи­нах по сове­ту Эпи­ме­нида были соору­же­ны свя­ти­ли­ща (алта­ри) Оскорб­ле­нию и Бес­стыд­ству (Con­tu­me­liae fa­num et Im­pu­den­tiae — Cic. De legg. II. 28; ῞Γβρεως καὶ ᾿Αναι­δείας βω­μούς — Clem. Alex. Protr. II. 26. 4; Schol. Clem. Alex. I. l. 305. 3). В этом же ряду сто­ит его дея­тель­ность по упро­ще­нию риту­а­лов, в част­но­сти погре­баль­ных жерт­во­при­но­ше­ний, отме­на гру­бых («вар­вар­ских» по выра­же­нию Плу­тар­ха) похо­рон­ных обы­ча­ев, соблюдав­ших­ся преж­де боль­шин­ст­вом жен­щин при выра­же­нии скор­би по умер­шим (Plut. Sol. XII. 8). "}], "attributes": []}], "selectedRange": [15845, 15845]}