Используемые в своих славянских континуантах в порядке взаимозаменяемости праславянские лексемы [*duchb] и *dula [*dhou-s~] имеют широкую семантику, связанную с психологической сферой, и ее связь с физиологией дыхания указывает на понимание дыхания как наиболее надежного признака жизни. Этот лексический корень славяне разделяют с балтами (лит. daiisos — «воздух», dvasid — «дух», «душа», dusauti *- «вдыхать»); он имеет далекую связь с греческим theós — «бог» и, таким образом, в индоевропейском прошлом имел сакральный смысл. Семантика духа и души в славянских языках весьма объемная, с размытыми границами: вместе с индивидуальной душой и душой-жизнью, или дыханием, т. е. вместе с определениями состояния собственного психического сознания и душевной силы существует душа-призрак. Это образ-копия человека жившего, которая переходит к мертвому, которого называют в некоторых славянских языках сочувственно nieboszczykiem (от niebogi, niebogaty — «бедняк», «небогатый»), марой, кикиморой, что содержит мысль о том, что все ценное, принадлежавшее ему, должно было уйти с ним для того, чтобы ему не нужно было возвращаться.
Культ душ мертвых находил свое отражение в молитвах и жертвоприношениях, прежде всего, в поминальных трапезах, сразу же после смерти, в поминках, по-хорватски karminie, в старопольском strawie, по-древнерусски тризне, проводить такие поминки после своей смерти запретила христианская княжна Ольга. Поминки проводили в разные дни после смерти, например, через 40 дней или через год. В древнерусских летописях тризна означала запасы, а также, как у Козьмы Пражского, игрища. О погребальной трапезе как о языческом пережитке упоминает магистр Винцентий Кадлубек, утверждая, что до сих пор этот обряд бытует в народе. Фольклорные материалы из польских земель говорят о том, что во время «божьего обеда» покойнику оставляют у стола специальное место. В Белоруссии во время такой трапезы хозяин дома созывает предков, обращаясь к ним с такими словами: «Святыя дзяды, прыхадзице к нам вечераць, прашу вас на вечеру».
Иногда ее проводят возле гроба, что следует считать более древней формой, многочисленные компоненты которой сохранила народная балканская культура. В монументальном произведении Адама Мицкевича «дзяды» являются поэтическим синтезом верований и обычаев литовцев, белорусов и украинцев, верным во многих деталях, но лишенным, в то же время аутентичного обряда вызывания душ. Уже шла речь о славянском загробном мире, который относился, можно предполагать, к компетенции Велеса. От нехристианского пласта верований в этой области остались только осколки. На славянском востоке и юге бытует сказание о далекой реке, которую души преодолевают на лодке, или идут по мосту, мосткам и даже вброд. Бывает, что дорогой душ называют Млечный путь. Чтобы переход сделать легче, после смерти через ручей возводят мостки, иногда, как в Белоруссии, с отпечатком человеческой стопы, бросают в гроб мелкую монетку, как оплату за перевозку. После смерти душа мертвого человека отлетает с ветром, но возвращается, может есть и пить и снова улетает в потусторонний мир, где и пребывает.
У границ болот, вод и лесов живет много других мифологических существ, которые, возможно, происходят из мира мертвых. Так, души девушек превращаются в русалок, известных только в Белоруссии и на Украине, красивых, обнаженных, с распущенными волосами, украшенными венками из трав. В новолуние они танцуют на полянах, могут увлечь в воду, задают сложные загадки и могут защекотать до смерти от спазматического смеха. Зимой русалки живут в воде, с весны — в лесу и на полянах. Русалки особенно опасны в троицкую неделю, считавшуюся временем поминовения мертвых (укр. русальнт тиждснъ — русальная неделя). Название, вероятно, происходит от античных поминальных обрядов, розалий, от греческого rusalia, dies rosae, однако путь (церковный?) и время заимствования остаются неизвестными. Остальные славяне в XIX-XX вв. подобного явления с подобным названием не знали. Прежде русалки, как считают некоторые исследователи, могли быть вредоносными «заложными» покойниками, т. е. теми, кто умер преждевременной смертью или, что вероятней всего, вилами.
Женские духи, вилы, упоминаются в древнерусских церковных текстах XI-XII вв., хотя отсутствуют в русском фольклоре, что склоняет многих ученых приписывать их исключительно литературе, и пришли они с Балкан. У южных славян вилы упоминаются в источниках, начиная с XIII в. Это название также известно западным славянам, но у них оно означало только того, кто был лишен разума, — старопольский wtła, сумасшедший, безумец. А. Брюкнер предполагал, что это название «могло прирасти к тому, кого вилы очаровали и обворожили так, что он обезумел». Выражение вила (от viti — «вить», или от *vei — «дуть*, «веять», с отсылкой к лит. vyti — «преследовать», ав. vayeiti — «гнать») указывает ва подвижность и, несмотря на вышеприведенные оговорки, проставляется первоначальной общеславянской лексемой - Балканские вилы или самовилы по-прежнему существуют в народной культуре — это души девушек или только что выданных замуж женщин, которые не успели насладиться жизнью. Им под деревьями, в пещерах и в камнях оставляют подарки. Это существа с огненными глазами, иногда с козьими ногами, совершают самодивские игрища, пляски в лунном свете.
Это прекрасные, иногда обнаженные девушки, которые сообща очаровывают молодых парней, завидуют красоте и голосу смертных. В сербской песне Марко Кралевичу удалось одолеть вилу, пристрелившую Милоша Обидича за то, что он лучше ее пел, и заставить вылечить его побратима. Они могут принимать облик лебедя, сокола и коня. У вил бывают крылья, но они также ездят на лошадях и оленях. Вилы живут в лесах, горах и в воде. Такие многочисленные названия, как viline vode, v ilin izvon означают быстрые потоки, или источники, прежде чем подойти к ним ночью, следует бросить камень и предупредить о своем приходе. Мифологическим местом жительства вил является Влина Планина Vilina Planina, гора, которую отожествляют с разными возвышенностями такими, как Мироч, Мосар и Перун. Вилы имеют тесные контакты с облаками и ветрами. В этом плане в сербском и хорватском фольклоре различают живущих в горах zagorkinje, рядом с бродом brodarice и oblaknije — вил, живущих в облаках. Вилы отличаются храбростью, они помогают смельчакам, предостерегают молодых людей и гадают им, но могут и жестоко покарать болезнью за приближение к их хороводу или жилищу. Существуют поверья об их браках с людьми (vilenjak).
Другим существом, относящиеся к сфере мифов, которые связывают загробный мир со спиритуализацией природы, является польская богиня wieszczyca, татипа, siubiela, odmienica, а также lamia (или łamija). Согласно «Поступкам по образцу чертей» (1570) она умела детей из колыбели красть, а других подбрасывать. Это также белорусская лойма и черчиха, подкарпатская, украинская дзива-баба и лисивка («лесная»). Это были, как правило, омерзительные существа, длинногрудые и большеголовые, в полночь они стирали белье, нападали на беременных женщин и рожениц, крали младенцев. Список мифических жителей вод включал в себя также światła, świeczniki, świetliki, которые сводили людей в омут. В то же время, как сказал К. Мошиньский, этот комплекс как внешних признаков, так и функций является набором подвижных и свободных мотивов, иногда настолько непостоянных, что сложно стремиться к некой единой характеристике этого явления.
Гейштор А.
Мифология славян.
{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "книга кол310.jpg", "filesize": 600102, "height": 1365, "pic_id": 773250, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2023/12/08/%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%BA%D0%BE%D0%BB310.jpeg", "width": 2048}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Используемые в своих славянских континуантах в порядке взаимозаменяемости праславянские лексемы [*duchb] и *dula [*dhou-s~] имеют широкую семантику, связанную с психологической сферой, и ее связь с физиологией дыхания указывает на понимание дыхания как наиболее надежного признака жизни. Этот лексический корень славяне разделяют с балтами (лит. daiisos — «воздух», dvasid — «дух», «душа», dusauti *- «вдыхать»); он имеет далекую связь с греческим theós — «бог» и, таким образом, в индоевропейском прошлом имел сакральный смысл. Семантика духа и души в славянских языках весьма объемная, с размытыми границами: вместе с индивидуальной душой и душой-жизнью, или дыханием, т. е. вместе с определениями состояния собственного психического сознания и душевной силы существует душа-призрак. Это образ-копия человека жившего, которая переходит к мертвому, которого называют в некоторых славянских языках сочувственно nieboszczykiem (от niebogi, niebogaty — «бедняк», «небогатый»), марой, кикиморой, что содержит мысль о том, что все ценное, принадлежавшее ему, должно было уйти с ним для того, чтобы ему не нужно было возвращаться."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Культ душ мертвых находил свое отражение в молитвах и жертвоприношениях, прежде всего, в поминальных трапезах, сразу же после смерти, в поминках, по-хорватски karminie, в старопольском strawie, по-древнерусски тризне, проводить такие поминки после своей смерти запретила христианская княжна Ольга. Поминки проводили в разные дни после смерти, например, через 40 дней или через год. В древнерусских летописях тризна означала запасы, а также, как у Козьмы Пражского, игрища. О погребальной трапезе как о языческом пережитке упоминает магистр Винцентий Кадлубек, утверждая, что до сих пор этот обряд бытует в народе. Фольклорные материалы из польских земель говорят о том, что во время «божьего обеда» покойнику оставляют у стола специальное место. В Белоруссии во время такой трапезы хозяин дома созывает предков, обращаясь к ним с такими словами: «Святыя дзяды, прыхадзице к нам вечераць, прашу вас на вечеру»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Иногда ее проводят возле гроба, что следует считать более древней формой, многочисленные компоненты которой сохранила народная балканская культура. В монументальном произведении Адама Мицкевича «дзяды» являются поэтическим синтезом верований и обычаев литовцев, белорусов и украинцев, верным во многих деталях, но лишенным, в то же время аутентичного обряда вызывания душ. Уже шла речь о славянском загробном мире, который относился, можно предполагать, к компетенции Велеса. От нехристианского пласта верований в этой области остались только осколки. На славянском востоке и юге бытует сказание о далекой реке, которую души преодолевают на лодке, или идут по мосту, мосткам и даже вброд. Бывает, что дорогой душ называют Млечный путь. Чтобы переход сделать легче, после смерти через ручей возводят мостки, иногда, как в Белоруссии, с отпечатком человеческой стопы, бросают в гроб мелкую монетку, как оплату за перевозку. После смерти душа мертвого человека отлетает с ветром, но возвращается, может есть и пить и снова улетает в потусторонний мир, где и пребывает."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "У границ болот, вод и лесов живет много других мифологических существ, которые, возможно, происходят из мира мертвых. Так, души девушек превращаются в русалок, известных только в Белоруссии и на Украине, красивых, обнаженных, с распущенными волосами, украшенными венками из трав. В новолуние они танцуют на полянах, могут увлечь в воду, задают сложные загадки и могут защекотать до смерти от спазматического смеха. Зимой русалки живут в воде, с весны — в лесу и на полянах. Русалки особенно опасны в троицкую неделю, считавшуюся временем поминовения мертвых (укр. русальнт тиждснъ — русальная неделя). Название, вероятно, происходит от античных поминальных обрядов, розалий, от греческого rusalia, dies rosae, однако путь (церковный?) и время заимствования остаются неизвестными. Остальные славяне в XIX-XX вв. подобного явления с подобным названием не знали. Прежде русалки, как считают некоторые исследователи, могли быть вредоносными «заложными» покойниками, т. е. теми, кто умер преждевременной смертью или, что вероятней всего, вилами."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Женские духи, вилы, упоминаются в древнерусских церковных текстах XI-XII вв., хотя отсутствуют в русском фольклоре, что склоняет многих ученых приписывать их исключительно литературе, и пришли они с Балкан. У южных славян вилы упоминаются в источниках, начиная с XIII в. Это название также известно западным славянам, но у них оно означало только того, кто был лишен разума, — старопольский wtła, сумасшедший, безумец. А. Брюкнер предполагал, что это название «могло прирасти к тому, кого вилы очаровали и обворожили так, что он обезумел». Выражение вила (от viti — «вить», или от *vei — «дуть*, «веять», с отсылкой к лит. vyti — «преследовать», ав. vayeiti — «гнать») указывает ва подвижность и, несмотря на вышеприведенные оговорки, проставляется первоначальной общеславянской лексемой - Балканские вилы или самовилы по-прежнему существуют в народной культуре — это души девушек или только что выданных замуж женщин, которые не успели насладиться жизнью. Им под деревьями, в пещерах и в камнях оставляют подарки. Это существа с огненными глазами, иногда с козьими ногами, совершают самодивские игрища, пляски в лунном свете."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Это прекрасные, иногда обнаженные девушки, которые сообща очаровывают молодых парней, завидуют красоте и голосу смертных. В сербской песне Марко Кралевичу удалось одолеть вилу, пристрелившую Милоша Обидича за то, что он лучше ее пел, и заставить вылечить его побратима. Они могут принимать облик лебедя, сокола и коня. У вил бывают крылья, но они также ездят на лошадях и оленях. Вилы живут в лесах, горах и в воде. Такие многочисленные названия, как viline vode, v ilin izvon означают быстрые потоки, или источники, прежде чем подойти к ним ночью, следует бросить камень и предупредить о своем приходе. Мифологическим местом жительства вил является Влина Планина Vilina Planina, гора, которую отожествляют с разными возвышенностями такими, как Мироч, Мосар и Перун. Вилы имеют тесные контакты с облаками и ветрами. В этом плане в сербском и хорватском фольклоре различают живущих в горах zagorkinje, рядом с бродом brodarice и oblaknije — вил, живущих в облаках. Вилы отличаются храбростью, они помогают смельчакам, предостерегают молодых людей и гадают им, но могут и жестоко покарать болезнью за приближение к их хороводу или жилищу. Существуют поверья об их браках с людьми (vilenjak)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Другим существом, относящиеся к сфере мифов, которые связывают загробный мир со спиритуализацией природы, является польская богиня wieszczyca, татипа, siubiela, odmienica, а также lamia (или łamija). Согласно «Поступкам по образцу чертей» (1570) она умела детей из колыбели красть, а других подбрасывать. Это также белорусская лойма и черчиха, подкарпатская, украинская дзива-баба и лисивка («лесная»). Это были, как правило, омерзительные существа, длинногрудые и большеголовые, в полночь они стирали белье, нападали на беременных женщин и рожениц, крали младенцев. Список мифических жителей вод включал в себя также światła, świeczniki, świetliki, которые сводили людей в омут. В то же время, как сказал К. Мошиньский, этот комплекс как внешних признаков, так и функций является набором подвижных и свободных мотивов, иногда настолько непостоянных, что сложно стремиться к некой единой характеристике этого явления."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Гейштор А."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мифология славян."}], "attributes": []}], "selectedRange": [1, 1]}
Комментарии 16