Вермахт и его преступления. Рождение мифа

{"document": [{"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ни одна война в истории человечества не была столь кровавой и жестокой, как Вторая мировая. Особенно в отношении СССР."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "306.jpg", "filesize": 195184, "height": 815, "pic_id": 135216, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/08/23/306.jpeg", "width": 1195}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И вместе с тем, данная война породила множество мифов. Одним из которых является миф о «непричастности солдат и офицеров Вермахта» к различным преступлениям на территории Советского Союза."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Хотя данный миф уже не раз разоблачался, влияние его достаточно сильно. Его можно встретить как в фильмах, так и в литературе."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Наверняка вы встречали в фильмах очеловечивание нацистов, причём не в западном кино, а в нашем собственном. В покатушках на танках с Петровым был хороший немец, в Зое был умный и начитанный добрый нацист. И я конечно согласен, что наверняка среди нацистов были люди, которые не были солидарны с идеологией нацизма, но дело в том, что фильмы показывают нам хороших фашистов, согласных с идеями Гитлера и здесь возникает логичный диссонанс."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В этой связи и появилось желание разоблачить ещё раз данный миф."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "22 июня 1941 года более трех миллионов солдат Вермахта вторглись в Советский Союз. В течение следующих четырех лет война, которую они вели, унесла более двадцати миллионов советских жизней и в конечном итоге предопределила судьбу Третьего рейха. Конфликт на Восточном фронте отличался от других войн не только своими масштабами, но и целями и методами. Как нацистские чиновники и военные лидеры сообщили своим войскам, целью войны было уничтожение “еврейско-большевизма” и обеспечение жизненного пространства для немецкого народа, который будет править землями, где ранее жило “недочеловеческое” славянское население."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "1-97.jpg", "filesize": 2859843, "height": 1667, "pic_id": 135217, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/08/23/1-97.jpeg", "width": 2560}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Несмотря на впечатляющие первые победы, война с СССР в конечном счете обернулась катастрофой для Третьего рейха. Тем не менее, после окончания конфликта Вермахт пользовался удивительно положительной репутацией среди немецкой общественности. В отличие от таких организаций, как гестапо и СС, регулярная армия запомнилась как учреждение, которое вело себя по-рыцарски, избегало участия в нацистских преступлениях и держалось на здоровом расстоянии от гитлеровского режима. Солдаты Вермахта считались достойными людьми. Эта точка зрения, которая стала известна как миф о “чистых руках” Вермахта, быстро стала доминировать в немецкой памяти о Второй мировой войне и людях, которые в ней сражались. По мнению большинства историков, миф зародился в последние минуты Третьего рейха, когда гранд-адмирал Карл Дениц, принявший командование вооруженными силами Германии, заявил, что, хотя они были вынуждены сложить оружие, войска страны могут утешаться тем фактом, что они сражались “с честью. ” Из-за юридических формальностей Международный военный трибунал воздержался от определения армии преступной организацией во время Нюрнбергского процесса 1945-1946 годов, в отличие от гестапо и СС. Это способствовало восприятию того, что армия в значительной степени сохранила свою «невинность»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Обеленный образ Вермахта оставался укоренившимся в общественном сознании на протяжении последующих десятилетий. На Западе фигура солдата Вермахта стала важнейшим центром политической деятельности в период Холодной войны. Правительство ФРГ посвятило себя возвращению бывших солдат Вермахта, находившихся в советских лагерях, и, при поддержке США, восстановлению своих вооруженных сил, чтобы они служили оплотом против коммунизма. Чтобы содействовать этим проектам, политики — в первую очередь первый канцлер страны Конрад Аденауэр — работали над тем, чтобы очистить имидж Вермахта. Помимо политических соображений, у общественности было мало желания углубляться в критическое расследование прошлого армии, которое могло бы раскрыть неприятную правду об отцах, братьях и сыновьях. Более того, поскольку добрая половина мужского населения Германии когда-то служила в Вермахте, осуждение их действий в военное время было бы равносильно осуждению немецкого общества в целом. Письменные свидетельства, между тем, были искажены тем фактом, что в своих широко читаемых мемуарах видные генералы Вермахта опускали любые упоминания о преступлениях и возлагали вину за поражения армии на Гитлера. Их заявления подкреплялись ранними историями войны по обе стороны Атлантики, в которых армия изображалась как обычная, “аполитичная” боевая сила, личный состав которой никогда по-настоящему не принимал нацизм."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Только в конце 1960-х годов в этом мифе начали появляться первые трещины. Тщательное исследование, проведенное такими историками, как Манфред Мессершмидт, показало, что армия гораздо больше симпатизировала режиму, чем предполагалось ранее. В 1978 году, разоблачив, что армия намеренно уморила голодом более трех миллионов советских военнопленных, Кристиан Штрайт продемонстрировал, что Вермахт охотно проводил расовую политику нацистов на практике. В течение следующих десятилетий ученые доказывали, что армейское руководство Вермахта помогло заложить основу для геноцида восточноевропейских евреев и охотно сотрудничало с СС с этой целью."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "gettyimages-544291267-2048x2048.jpg", "filesize": 383643, "height": 1401, "pic_id": 135218, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/08/23/gettyimages-544291267-2048x2048.jpeg", "width": 2048}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Сегодня историки признают кампанию Вермахта на Востоке как Вэрништунскриг (извините если неправильно произнёс), или войну на уничтожение, которую вели офицеры и солдаты, пропитанные нацистским мышлением, которые осуществляли замысел Гитлера перекроить расовую карту Европы. Прежние различия между Вермахтом и СС размылись. Выставка 1995 года под названием “Немецкая армия и геноцид” представила этому доказательства немецкой общественности. Выставка, на которой были представлены фотографии и письменные свидетельства, документирующие кровавые преступления вермахта, стала самой посещаемой и продолжительной выставкой в истории ФРГ. Вызвав бурные дискуссии о прошлом страны и связях старшего поколения с нацизмом, она оказала большое влияние на общественную память Германии."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Хотя в настоящее время имеются неопровержимые доказательства того, что кампания, которую немецкая армия вела на территории Советского Союза, была преступной, внимательное изучение их работ военного времени позволяет предположить, что люди в ее рядах на самом деле не считали себя преступниками. Солдаты, как правило, придерживались совершенно иного понимания самих себя, своего института и войны, которую они вели. Оглядываясь назад, это может показаться невозможным, но многие считали себя не кем иным, как честными людьми, преследующими благородные цели. “Пусть все наши предыдущие войны были какими угодно, справедливыми или несправедливыми, пусть они были происками дипломатов, однако, несомненно, эта война против преступной деятельности большевизма - это битва за правое дело”, -написал рядовой Франц Зибелер в письме, датируемом 1942 годом. ”Мы должны победить, потому что мы сражаемся за более справедливое дело\", - высказал мнение тогдашний капитан Вилли Хагеманн в письме домой в 1944 году. Такие взгляды не развивались изолированно. Командиры, штабные офицеры и пропагандисты Вермахта постоянно поощряли своих солдат считать себя благородными воинами и упорно защищали имидж армии. На внутреннем фронте журналисты, церковные лидеры и нацистские чиновники также рисовали портрет Вермахта как добродетельного учреждения, воплощающего давние немецкие ценности."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Зияющий разрыв между нашим нынешним пониманием той войны и самовосприятием тех, кто в ней участвовал, порождает главный вопрос: как люди, участвовавшие, возможно, в самой кровопролитной кампании двадцатого века, сохраняли эту очевидную убежденность в том, что они были порядочными, благородными людьми, сражающимися за правое дело? Почему они не выразили раскаяния в своих действиях, будь то во время конфликта или в последующие годы?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Чтобы ответить на этот вопрос, сначала необходимо понять представления о правильном и неправильном, на которые опирались солдаты. Это приводит ко второму вопросу: какие моральные ценности и системы ценностей были встроены в культуру военного времени Вермахта и как они сформировали его институциональный дискурс, представление о себе и поведение? Как эти системы ценностей взаимодействовали с расовой идеологией нацистского режима, который оказывал мощное влияние на весь Третий рейх?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Для того, чтобы постепенно начать отвечать на данные вопросы, необходимо сначала объяснить, что подразумевается под терминами идеология и мораль в нашем случае. Идеология определяется как основа для понимания мира с сопутствующей программой действий. Идеология нацизма — сочетание социал-дарвинистской мысли, традиций “крови и почвы” и крайнего национализма — основывалась на убеждении, что жизнь - это экзистенциальная борьба между различными неравными расами. Мораль в данном случае является набором убеждений, которых придерживается индивид или сообщество, предписывающих, как человек должен жить своей жизнью, проводя границу между приемлемым (“правильным”) и неприемлемым (“неправильным”) поведением и одобряя набор ценностей — конкретных принципов, по которым нужно жить, — к которым следует стремиться."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "osDRZQvAwqGhLSibgCajgfi8wAzlhEUzXSTHwxtr.jpg", "filesize": 48938, "height": 675, "pic_id": 135219, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/08/23/osDRZQvAwqGhLSibgCajgfi8wAzlhEUzXSTHwxtr.jpeg", "width": 900}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Опираясь как на рамки нацистской морали, так и на широкий спектр систем моральных ценностей, солдаты Вермахта любого происхождения и убеждений сохраняли чувство личной неприкосновенности и продолжали добровольно участвовать в боевых действиях, избегая при этом чувства раскаяния. Они полагались на эти системы ценностей, чтобы культивировать и проецировать себя как послушных семьянинов, самоотверженных товарищей, верных христиан, добродетельных героев и, в конечном счете, даже жертв, страдальцы от еврейского ига. Этот “достойный” образ себя стал частью более широкого созвездия самоутверждающихся автобиографических повествований, которые они создали в своих письмах военного времени. С помощью них солдаты защищали репутацию армии, оправдывали преступления Вермахта, клеймили кампанию как достойную миссию и поносили своих советских противников. В ограниченной степени войска придавали ауру достоверности этому представлению о себе, воплощая свои слова в действие - например, раздавая детям конфеты, в попытке продемонстрировать, что они пришли как освободители или «благочестивые крестоносцы»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Усилия солдат по поддержанию чувства моральной законности подкреплялись работой офицеров и пропагандистов, которые делали все возможное, чтобы как можно больше военнослужащих чувствовали себя комфортно в своей роли в военное время. Они использовали широкий спектр различных моральных постулатов, наряду с нацистской доктриной, чтобы предоставить солдатам множество способов оправдать как войну в целом, так и их действия в частности."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Однако попытки добиться морального превосходства, будь то со стороны солдат или Вермахта в целом, повлияли не только на организационную структуру армии или внутреннюю психологию людей в ее рядах. Они также оказали глубокое и длительное влияние за пределами полей сражений на фронте, и не более, чем на общественное восприятие в Германии. Это наблюдение подводит к третьему и последнему вопросу: где и как возник миф о Вермахте?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Этот миф, не был послевоенным творением генералов, политиков и ассоциаций ветеранов, как почти повсеместно предполагали историки. Это также не было попыткой задним числом “обелить” Вермахт. Миф о Вермахте был впервые разработан и популяризирован во время самой войны. Его главными авторами были обычные солдаты, которые писали письма своей семье и друзьям. С помощью этого средства, они «скармливали» публике искаженную и корыстную картину, которая отражала их собственные чувства моральной законности. Они изображали себя благородными воинами, обвиняли своих врагов в непоправимом зле, настаивали на справедливости своего дела, изображали свое учреждение как бастион цивилизованных норм и оправдывали преступное поведение своей стороны."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "1942, Россия, немецкие солдаты покидают горящую деревню.jpg", "filesize": 278697, "height": 912, "pic_id": 135220, "url": "https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/08/23/1942_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F_%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%B0%D1%82%D1%8B_%D0%BF%D0%BE%D0%BA%D0%B8%D0%B4%D0%B0%D1%8E%D1%82_%D0%B3%D0%BE%D1%80%D1%8F%D1%89%D1%83%D1%8E_%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D1%8E.jpeg", "width": 1280}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "По мере того, как война приближалась к концу, они превращались из агрессоров в жертв. Пропагандистский аппарат Вермахта способствовал созданию этого образа, последовательно изображая армию в наилучшем возможном свете в своих сообщениях."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Каким бы ни было их звание, военнослужащие не следовали какой-либо продуманной, хорошо скоординированной стратегии, направленной на создание легенды, которая могла бы пригодиться после окончания войны; скорее, созданные ими рассказы представляли собой сумму бесчисленных индивидуальных решений, направленных на то, чтобы представить аудитории на родине положительный образ “своих” мужчин и организации, к которой они принадлежали."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Попытки спасти имидж армии не всегда были успешными, особенно по мере того, как война затягивалась. Тем не менее, солдатские труды оказали глубокое влияние на то, как немецкий тыл воспринимал войну и людей, которые в ней сражались. Уже будучи предрасположенными доверять рассказам своих близких больше, чем любому другому источнику, представители общественности с готовностью приняли версию событий, дошедшую до них с линии фронта. К моменту окончания конфликта основы мифа о Вермахте уже были заложены."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Но все-таки, как рядовые военнослужащие всех слоев общества пришли к тому, что добровольно приняли свое участие в гитлеровских преступлениях, сохраняя при этом убежденность в том, что они остаются морально порядочными? Была ли нацистская идеология единственным источником моральной легитимности в организации, в которой они служили, и если нет, то какое влияние другие этические системы оказали на самооценку, дискурс и поведение солдат? И наконец, откуда взялся миф о “чистых руках” Вермахта и как он так прочно укоренился в немецкой памяти?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Нацистская пропаганда оказала мощное влияние на институциональную культуру Вермахта. Приказы по всей цепочке командования, правила поведения войск в значительной степени отражали мировоззрение нацистского режима. Как задокументировали многие ученые, Вермахт проводил террористический курс на Восточном фронте, который включал в себя выполнение преступных приказов, тактику выжженной земли, жестокую оккупационную политику, массовую эксплуатацию и массовые убийства “расовых и идеологических врагов”."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Однако, наряду с нацистскими догмами, существовал и широкий спектр, если так можно выразиться, традиционных представлений о добре и зле. К нему относились многовековой кодекс воинской чести и христианская этика."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Влияние этих других систем ценностей проявилось во многих отношениях в институциональной структуре армии. Несмотря на то, что они последовательно санкционировали террор против предполагаемых врагов, офицеры Вермахта отдавали приказы, опираясь на традиционную моральную аргументацию. Некоторые подразделения иногда проводили политику, которая резко противоречила идеологическим предписаниям. Они включали предоставление продовольствия и медицинской помощи местному населению, санкционирование повторного открытия церквей и помощь в восстановлении местной экономики."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Данные жесты и действия не были результатом альтруистических настроений со стороны армейских чиновников или солдат. Они скорее имели целью повысить моральный дух, сохранить репутацию Вермахта и завоевать моральное превосходство, доказав, что захватчики не только в «расовом», но и в этическом отношении превосходили советских людей. Они также служили для привлечения население на сторону Германии."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Это позволяло Вермахту маскироваться под обычную армию, которая воевала по цивилизованным правилам, даже несмотря на то, что она сыграла решающую роль в реализации многих нацистских планов."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Данные действия влияли и на солдат. Продвигая широкий спектр моральных аргументов и систем ценностей, высокопоставленные офицеры и пропагандисты психологически облегчили солдатам чувство уверенности в своей моральной оценке и оправдали их участие в различных преступлениях, независимо от их идеологических взглядов. Используя\tширокую морально-нравственную «сеть» и даже иногда проводя примирительную политику, они поддерживали моральный дух и помогали людям всех убеждений верить в свою порядочность, целостность своего учреждения и правоту своего дела."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Нацистское мировоззрение сыграло ключевую роль в жизни немецких солдат. Солдаты часто заявляли о своей преданности фюреру, клялись уничтожить “еврейский большевизм”, демонстрировали расистское отношение к жителям СССР и занимали беспощадную позицию по отношению ко всем предполагаемым врагам. На оккупированных территориях Советского Союза они использовали принудительный труд, казнили военнопленных и мирное население, разрушали города и играли свою роль в преследовании евреев, действуя по приказу или по собственной инициативе."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Однако, даже воплощая в жизнь убийственные замыслы гитлеровских идеологов, солдаты часто полагались на различные моральные концепции, чтобы олицетворить себя не как фанатиков, а как “порядочных”, добродетельных людей, борющихся за сохранение множества идеалов. В своих письмах и дневниках они изображали себя воплощением всех добродетелей, ценимых в немецком обществе: хорошими мужьями, храбрыми товарищами, набожными христианами, бескорыстными патриотами и честными людьми, которые не наслаждались войной, но делали то, что должно было быть сделано для общего блага. Всякий раз, когда подобные умозаключения оказывались под угрозой, они часто обращались к обычным моральным обоснованиям, чтобы объяснить, что их поступки были необходимыми, неизбежными и полностью оправданными. На протяжении всего конфликта они создавали самоутверждающиеся автобиографические повествования, в которых они фигурировали как освободители, крестоносцы и, наконец, жертвы, а не как беспринципные убийцы. Они изображали свой институт не как орудие геноцида и разрушения, а как цивилизованную боевую силу, которая сохранила свою приверженность традициям и чести."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Также, одни солдаты Вермахта повторяли миф о превентивном ударе, который представлял вторжение в СССР как справедливую войну, чтобы предотвратить «кошмарное советское нападение». Другие, чья жизнь вращалась вокруг их религиозной веры, находили утешение в убеждении, что вторжение представляло собой крестовый поход с целью уничтожения безбожного коммунизма и восстановления религии среди населения, которое они считали единоверцами. Третьи предпочли настаивать на том, что они пришли, чтобы принести цивилизацию на Восток и избавить континент от деспотического режима."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Солдаты не ограничивались только риторикой, когда создавали рассказы о себе и своих врагах. Даже когда они участвовали в преступном предприятии, они часто совершали действия, которые, казалось, подтверждали “достойный” образ самих себя, за который так многие из них цеплялись. Они вновь открывали церкви, освобождали заключенных из тюрем, раздавали еду нуждающимся гражданским лицам, проявляли щедрость по отношению к товарищам и родственникам и стремились обеспечить достойные похороны своих погибших. Данные действия для солдат были психологически важным в поиске некоторой меры морального искупления, дабы подтвердить словом и делом свое положение «хорошего человека» и утвердить положительный образ самого Вермахта."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Тот факт, что солдаты чувствовали себя комфортно, отчасти объяснялся прагматичной позицией офицеров и журналистов Вермахта. Они постоянно напоминали войскам об их врожденной доброте и создали широкий спектр моральных оправданий. В некоторых случаях даже Гитлер, Геббельс и другие нацистские лидеры сами продвигали идею христианского крестового похода, использовали традиционные моральные аргументы или поощряли военнослужащих рассматривать себя как освободительную силу."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Процесс, посредством которого солдаты формировали свое моральное представление о себе, имеет важное отношение к центральному вопросу: как немецким солдатам удалось избежать какого-либо чувства вины, когда они принимали участие в военных преступлениях, и почему они отказывались признать свою вину даже спустя десятилетия?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Помимо нацистской идеологии, различные моральные системы помогали солдатам вермахта поддерживать образ “порядочных” людей, даже не смотря на свои преступления, которые они либо воспринимали как некий “сопутствующий ущерб”, либо вовсе не обращали на это внимание."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В конце концов, независимо от того, видел ли солдат себя крестоносцем, несущим религию нуждающемуся населению, или воином, который подчинялся законам войны, самим своим присутствием на Восточном фронте он продвигал цели нацистского режима. Кроме того, превращение войны на уничтожение в праведное предприятие вполне могло привести к еще более жестокому поведению. В своем желании уничтожить режим, который, по их убеждению, был непоправимым злом, войска, возможно, рассудили, что невинные смерти - это цена, которую стоит заплатить."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Возникает портрет армии, члены которой всеми возможными способами стремились сохранить позитивное самоощущение и найти оправдание многим зверствам, которые регулярно совершались ими."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Оглядываясь назад, можно сказать, что самым глубоким и долговременным эффектом усилий Вермахта по оздоровлению своего имиджа и демонстрации моральной легитимности было влияние на восприятие среди немецкой общественности. Миф о том, что Вермахт не принимал никакого участия в преступлениях Третьего рейха, пользовался почти всеобщей популярностью."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Большое влияние на создание этого мифа оказали письма, наводнившие армейские почтовые маршруты — около десяти миллиардов из них попали с фронта в тыл. Опираясь на свидетельства очевидцев из первых рук, обращенные к сочувствующей аудитории, солдаты описали свой быт и представили образ самих себя и Вермахта, скрывая суровые реалии войны. Вместо того, чтобы описывать кампанию в терминах преступного насилия и геноцида, военнослужащие подчеркивали чудовищность своих врагов, свои собственные замечательные качества и достоинства, предлагая своим читателям множество аргументов о плюсах своего дела."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "После 1945 года миф претерпел несколько изменений, сформированных послевоенной политикой. Все ссылки на глубокую привязанность Вермахта к нацистскому режиму и его идеологии были удалены. Преступления армии, которые во время войны были тайной, также были вычеркнуты. Тем не менее, основная история осталась по существу той же: рядовой солдат Вермахта был человеком безупречных моральных качеств, который сражался за правое дело против злого врага и был гораздо больше жертвой, чем преступником. Более поздние изменения, как правило, сводились к вариациям на эту основную тему."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В течение многих лет немецкую общественность постоянно кормили новостями с фронта, которые давали крайне искаженную картину поведения армии. Мужчины и женщины, оставшиеся на родине, с готовностью принимали то, что им читали или рассказывали. К тому времени, когда война закончилась, рассказы о «доблестных солдатах Вермахта» уже глубоко укоренились в немецком обществе. Когда ветераны обсуждали свою военную службу или политики принимали законы, защищающие бывших военных преступников, они просто подтверждали то, что немецкая общественность уже “знала”: что их солдаты придерживались высоких моральных стандартов, даже если другие этого не делали."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "А упрочился этот миф в самом немецком обществе ещё и по одной очень просто причине. Верить в то, что твой родной дедушка был кровавым убийцей довольно тяжело, гораздо легче верить в то, что этот человек был достойным сыном своего отечества, который просто делал все для блага своей Родины."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И данный миф продолжает постулироваться и по сей день. Даже несмотря на свое разоблачение он все еще существует, как в самой Германии, так и в ряде других стран, включая и Россию."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Источники"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "David Harrisville «The virtuous Wehrmacht. Crafting the myth of the german soldier on the Eastern front, 1941-1944» "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "https: //magazines. gorky. media/nz/2005/2/gitlerovskij-vermaht-etapy-d iskussii-vokrug-odnoj-nemeczkoj-legendy. html"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "https: //www. kommersant. ru/doc/4327464"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "https: //cyberleninka. ru/article/n/k-voprosu-ob-otvetstvennosti-nemetsk o-fashistskih-spetssluzhb-i-vermahta-za-provedenie-repressivnoy-politiki-v-otnoshenii-mirnogo\r\r\r"}], "attributes": []}], "selectedRange": [11455, 11455]}