Из пламя и света

{"document": [{"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В советские времена выпускалась серия книг - «Пламенные революционеры». Мне представляется, что наряду с пламенем, в настоящих революционерах был нежный свет, и печаль, и невозможность жить иначе."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "«Какого высокого самопожертвования мужчины и женщины! Долгие годы добровольных страданий и в конечном итоге даже смерть исключительно для блага других людей – это такой вид подвижничества, которого нет ни в какой другой стране, за исключением России»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Так написал "}, {"type": "string", "attributes": {"bold": true}, "string": "Марк Твен"}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": ", когда прочитал книгу "}, {"type": "string", "attributes": {"bold": true}, "string": "Сергея Степняка-Кравчинского"}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": " «Подпольная Россия»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Один из ее героев – "}, {"type": "string", "attributes": {"bold": true}, "string": "Дмитрий Александрович Клеменц"}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": " (1847-1914)."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Он родился в Саратовской губернии, учился в Казанском и Санкт-Петербургском университетах, дружил с молодым Кропоткиным, «ходил в народ», редакторовал революционные издания. Некоторое время жил за границей, а когда вернулся в Россию, был арестован, два года просидел в Петропавловской крепости."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Многие годы его жизни связаны с Сибирью, с Минусинском."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Первоначально местом ссылки был определен Якутск, но до него Дмитрий Александрович не доехал: заболел и более полугода провел в Красноярске, в тюремной больнице. По выздоровлении же получил разрешение на поселение в Минусинск – и прикипел сердцем к здешним краям."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Несколькими годами раньше Клеменца в Минусинске появился "}, {"type": "string", "attributes": {"bold": true}, "string": "Николай Михайлович Мартьянов. "}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": "Официально Николай Михайлович работал провизором в городской аптеке, а на общественных началах занимался исследованием и классификацией сибирской флоры, сбором информации о населяющих Сибирь народах. Составленные им коллекции легли в основу музея, основателем, вдохновителем и первым директором которого стал он же, Николай Мартьянов."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Николай Мартьянов", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "original_photo-thumb_650.jpg", "filesize": 126571, "height": 1100, "pic_id": 852165, "url": "/files/article_image/2024/04/18/original_photo-thumb_650.jpeg", "width": 904}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "С Клеменцем они почти ровесники: Николай Михайлович родился в 1844, а Дмитрий Александрович – в 1848. Оба учились в Петербурге, оба жили в Казани. Кто знает, может быть, их пути пересекались и ранее, а в Минусинске встретились уже старые знакомцы? Но, как бы то ни было, а Клеменц стал одним из самых деятельных соратников Мартьянова в изучении енисейских древностей и создании первого в Енисейской губернии краеведческого музея."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Он систематизировал уже собранные материалы, организовывал экспедиции – естественнонаучные, этнографические, антропологические, археологические – и сам в них участвовал. Параллельно с научными трудами Клеменц писал небольшие тексты для периодической печати. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Его стихи, художественные фельетоны и научные статьи появлялись на страницах «Сибирской газеты», которая выходила в Томске. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Петр Макушин", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "7b32b1cb15dc9ccad646ad5ed177c5ca.jpg", "filesize": 34069, "height": 698, "pic_id": 852177, "url": "/files/article_image/2024/04/18/7b32b1cb15dc9ccad646ad5ed177c5ca.jpeg", "width": 600}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Сибирскую газету» основал миссионер, купец и просветитель "}, {"type": "string", "attributes": {"bold": true}, "string": "Петр Иванович Макушин"}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": " (1844-1926). Она выходила семь лет – с 1881 по 1888 – и считалась лучшим провинциальным изданием тогдашней России, где публиковались такие звезды, как В. Короленко, Г. Успенский, Н. Ядринцев, Г. Потанин и другие известные литераторы и ученые. У Макушина был целый, как бы мы сказали сейчас, «издательский дом» - в его типографии печатались труды сибирских ученых, в том числе областнической направленности. Кстати говоря, и книга Клеменца «Древности Минусинского музея. Памятники металлических эпох», после публикации которой ее автор был избран членом-корреспондентом Московского археологического общества, тоже, по всей вероятности, была издана Макушиным."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Вот так революционеры просвещали Сибирь!"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Джордж Кеннан", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "632358_900x.jpg", "filesize": 253573, "height": 901, "pic_id": 852175, "url": "/files/article_image/2024/04/18/632358_900x.jpeg", "width": 900}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В Минусинске ссыльный политический элемент группировался вокруг музея. Не случайно в январе 1886 года именно его организатору – Николаю Михайловичу Мартьянову – нанес первый визит приехавший в Минусинск американский журналист и правозащитник "}, {"type": "string", "attributes": {"bold": true}, "string": "Джордж Кеннан"}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": " (1845-1924). Кеннан был известен своими путешествиями и разоблачительными выступлениями о тяжелых условиях сибирской ссылки, его острое перо немало способствовало возникновению либерально-демократического движения «За свободную Россию», развернувшегося в Англии и Америке в конце 19 – начале 20 веков."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Кстати говоря, «крестным отцом» этого движения считается Сергей Степняк-Кравчинский, который был и редактором его печатного органа – англоязычного ежемесячника «Свободная Россия»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "bp.jpeg", "filesize": 93466, "height": 1012, "pic_id": 852166, "url": "/files/article_image/2024/04/18/bp.jpeg", "width": 620}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ну вот, я сделала круг и опять вернулась к Сергею Михайловичу Степняку- Кравчинскому. Его «Подпольная Россия» вышла в Италии в 1882 году. Я полистала ее недавно и горячо согласилась с Марком Твеном!"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Больше всего понравился очерк о Клеменце. Уже из моих сбивчивых строчек видно, какой это был необычный и светлый человек, но то, как рассказал о Клеменце Степняк-Кравчинский, достойно быть начертано золотыми буквами на каких-нибудь скрижалях для памяти и для примера!"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": ""}, {"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "«Он человек простой, душа нараспашку, веселый собеседник и бесподобный рассказчик. Его вольная, богатая речь, пересыпанная образами и сравнениями, блещет всеми сокровищами русского народного языка, которым он владеет с изумительным, крыловским мастерством…"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "Речи, которые ему случалось произносить иногда в каком-нибудь кабачке, выходили настоящими перлами искусства. Помню, как, отправляясь, бывало, с ним в поход по деревням, я часто по целым часам не решался вмешаться и прервать неисчерпаемый поток его блестящих импровизаций и, забыв про пропаганду, отдавался весь эстетическому наслаждению слушателя…"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "Часто одно его слово полагало конец самым ожесточенным спорам, улаживало разногласия, казавшиеся непримиримыми."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Дмитрий Клеменц", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "IMG20240402142724.jpg", "filesize": 20906, "height": 400, "pic_id": 852178, "url": "/files/article_image/2024/04/18/IMG20240402142724.jpeg", "width": 267}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "Это влияние, которого он никогда не искал, которое рождалось, так сказать, само собой везде, куда бы он ни появлялся, особенно обнаруживалось в личных отношениях. Я не встречал человека, который возбуждал бы к себе такую страстную привязанность, доходившую до обожания, как Клеменц. Мне случалось перечитывать несколько писем к нему от разных лиц. Не знай я, от кого они были и кому предназначались, я принял бы их за любовные послания. И эта привязанность была вовсе не мимолетным увлечением, какое способны внушать к себе некоторые блестящие натуры. Такого человека, как он, нельзя забыть. Кто раз его полюбил, того не охладит уже ни расстояние, ни время."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "В чем же тайна его единственной в своем роде власти покорять человеческие сердца? Тайна эта в глубине и широте его собственного любвеобильного сердца."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "Нельзя сказать, чтобы он легко дружился с людьми; напротив, подобно всем глубоко чувствующим натурам, он туг на сближение и очень неохотно открывает свою душу перед посторонним. Он даже считает себя холодным, черствым, и чувства преданности, которые он возбуждает против своей воли, смущают, угнетают его; он считает себя не способным отвечать на них, и потому они ему кажутся точно чем-то украденным, на что он не имеет никакого права. Однако ни один из его многочисленных друзей не сделал бы ему подобного упрека."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "Привязанность к нему самому ничуть не влияет на его отношение к людям. Это человек поистине неподкупный. Зато он не пропустит ни одной симпатичной черты в другом человеке и даже со свойственным его натуре великодушием скорей преувеличит ее цену. Он не имеет привычки смотреть на людей с точки зрения пользы, какую они могут принести партии. Среди своих товарищей-конспираторов он остался человеком. Если он с кем-нибудь сходится, то никогда не делает этого с задней мыслью, подобно большинству заговорщиков, которые принуждены рассматривать людей как возможные полезности для дела. Поэтому каждый чувствует себя с ним легко и свободно; каждый готов отдать ему всю свою душу и слепо идти по первому его слову, уверенный, что Клеменц всегда будет настороже и первый предупредит в случае малейшей опасности."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "И вздумай он послать кого-нибудь на самое опасное дело, всякий готов будет идти без минуты колебания, так как раз это сказал Клеменц, то нет никакого сомнения, что дело стоит риска; иначе он не послал бы. Но в действительности Клеменц никогда не пользовался этой властью. Сам он охотно шел на всякий риск, но никогда не посылал в опасность другого. Даже в тех маловажных случаях, когда «нелегальный», в сущности, обязан обращаться к помощи посторонних, так как он сам рискует головою, тогда как для человека легального вся опасность ограничивается несколькими днями ареста, даже тут он брал все на себя, не допуская, чтобы другой рисковал из-за него хоть одним волосом с своей головы. Ни замечания, ни даже упреки самых близких друзей не могли поколебать этой щепетильности и заставить его не играть так легко жизнью, столь дорогой для дела. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "Вот именно последнего Клеменц ни за что не хотел признать. Он - воплощенная скромность, хотя вы не найдете в нем ни тени того униженного христианского смирения, завещанного нам веками рабства и лицемерия, за которым часто скрывается самое необузданное самомнение. Клеменц, напротив, человек независимый, гордый своим человеческим достоинством и не способный ни перед кем гнуть голову. В нем скромность является сама собой. Он искренне и решительно не признает за собой ни одного из тех замечательных свойств, которые приобрели ему столько поклонников. Благодаря какой-то оптической иллюзии, еще не нашедшей себе объяснения в науке, он видит все эти достоинства не в себе, а в своих друзьях»."}], "attributes": []}], "selectedRange": [1621, 1621]}