3
1968 | Паблико
Solo Васия
86 подписчики

1968


15 апр 2023 · 14:42    


Май 1968 года, Париж. Фото из открытых источников.
Часть II

Практика

В мае 1968 года в Париже началась волна студенческих протестов, которая затем распространилась на многие страны и города по обе стороны Атлантического океана. 

Лето 1968 года стало распространителем идей, которые имели значительные последствия для политической и интеллектуальной траектории развития современного мира, вплоть до наших дней. 

Парижские беспорядки, заразительные и овеянные романтическим символизмом, стали духом отрицания власти и отказа от установленных норм поведения, духом цивилизационного самоуничижения и деконструкции существующего миропорядка. 

Либерализм, бродил призраком по Европе и Америке. Либерализм.

Во-первых, демонстрации и забастовки, захват заводов и университетов угрожали парализовать экономику Франции и поставить ее на грань гражданской войны или революции. В какой-то момент у президента де Голля – лидера Непокоренной фашистами Франции – сдали нервы: он тайно покинул страну и укрылся на французской военной базе в Сарской области, на другой стороне Рейна. 

Лето 1968 года по праву считается культурным, социальным и моральным переломным моментом в истории западной цивилизации. Постмодернистская идеология «политики идентичности» родилась в 1968 году. 

Это привело к болезненной одержимости расой, классом, полом и сексуальной ориентацией – особой формой безумия, которое сегодня опустошает западный мир. 

Первоначальная искра, которая зажгла Париж той весной, была банальной – студенты требовали, чтобы молодым людям был разрешен доступ в женские общежития в кампусе Парижского университета в Нантере. Сначала протестов студенты восстали «против сегрегации полов, как формы предполагаемого угнетения». 

Вскоре волна ненасильственных протестов перешла в стадию насильственных погромов. 

В Германии последователи радикальных форм прямого действия, не колеблясь прибегали к террору и убийствам. 

Английский философ Роджер Скрутон писал несколько десятилетий спустя, что его поворот к консерватизму начался, когда он увидел парижские баррикады вблизи, и обнаружил в активистах протеста отрицание всякой рациональности, отрицание самого понятия «истина», которое якобы меняется от эпохи к эпохе и зависит от разделения политической власти. 

Участников протеста на разных языках называли «шестидесятниками», носителями четко определенного духа и мировоззрения. После провала революционного переворота, который многим казался вполне вероятным, более проницательные и амбициозные из них приняли медленную, но эффективную стратегию «долгого пути через институты». 

Четыре года спустя в эссе «Контрреволюция и восстание» Герберт Маркузе одобрительно заявил, что один из лидеров 1968 года Руди Дукке, действовал против устоявшихся институтов изнутри, но не с целью их подрыва, а с целью взять их под контроль. В сфере интересов Дукке было то, как учить молодежь на всех уровнях образования, как использовать средства массовой информации, как организовать производство. 

Лидером первых протестов был Даниэль Кон-Бендит, ныне действующий член Европейского парламента, лидер фракции Зеленых отстаивающий идею единой Европы, как супергосударства. 

Марш по учебным заведениям окупился для многих. Так Йошка Фишер, которого снимали студентом, сражающимся с полицейским, через три десятилетия стал лидером зеленых и министром иностранных дел Германии. 

(Самое активное участие в протестах принимал и нынешний канцлер ФРГ Олаф Шольц. Но будучи гражданином ГДР он протестовал против расширения НАТО и социальное равенство).

Задним числом студенческие протесты отождествили с освобождением западного общества от консервативного капиталистического порядка, с продвижением новых форм выражения чувств – через рок-музыку, отказ от сексуальных ограничений, употребление наркотиков, рост феминизма (и других «измов»), отказ от традиционной модели образования и осуждение общества потребления. 

В лихорадочном стремлении к «деконструкции» главной целью разрушения было традиционное общество и все формы порядка в нем. В неистовом походе на любую форму установившегося порядка, в сфере духа и культуры, прежде всего, «шестидесятники» пропагандировали новую, еще невиданную форму радикального индивидуализма. 

Они не могли понять, что свобода требует правил: без правил общество окажется на противоположной стороне свободы. Правила, основанные на многовековой традиции, не идеальны, но их регулярное стирание приводит к опасным для свободы результатам. Это наглядно показывают примеры Великой французской буржуазной революции и Октябрьской революции в России. 

То же самое относится и к якобы прямой демократии, которая в конечном итоге дает власть тем, кто громче всех кричит и безжалостнее всех растаптывает ближних. И молодежь, что устраивала протесты, никак не могла взять в толк, что власть получат единицы – самые громкие, самые наглые, самые жестокие. 

Предполагаемое право быть «другим» привело «шестидесятников» к крайнему субъективизму, который делает невозможной любую форму социальной гармонии и соответствия. 

Вся эта молодежь, что участвовала в протестах, с полным правом может быть названа «золотой молодежью», потому именно это поколение в полной мере наслаждались богатыми плодами материального подъема западных обществ в десятилетия после Второй мировой войны. Они были самым избалованным студенческим поколением в истории мира. 

Они выступали за перераспределение богатства, но пользовались плодами принадлежности к привилегированным слоям. Они говорили о бесправных, но не были готовы отказаться от потребления и безголового гедонизма. 

Лозунг участников протеста 1968 года – «наслаждайся без ограничений!». Это сводилось к требованию свободы без ответственности и широко открыло двери западного капитализма для модели безудержного потребления и огромной социальной разницы. И именно тогда складывалась культура, которая полностью зависит от потребления. 

И еще одно достижение 1968 года – атомизация общества посредством создания меньшинств. 

Риторика прав человека для вновь созданных меньшинств, проросла метастазами безумных требований особых привилегий, как естественной данности. Результатом этого стал целый ряд государственных программ помощи и поддержки для все более странных категорий жителей западных стран, которые не могут считаться бесправными или находящимися под угрозой исчезновения по любым стандартам. 

Таким образом, представители расовых, гендерных и сексуальных ориентаций – «уязвимых меньшинств» – начали борьбу за свой кусок чужого пирога, основанный на выдуманных или преувеличенных мифах о собственном статусе жертвы. 

«Запрещать запрещено» – вот самый главный постулат, которому поклоняется западное общество.

В результате общество разрывается на части между «жертвами» и «инфантилами», как между двумя ранами постмодернистского западного индивидуализма и отражения шестидесятнического краха личной ответственности. 

Сопутствующим результатом является крах качества образования, основанный на утверждении, что учащиеся и учителя фактически являются «партнерами» в «процессе равного взаимодействия на пути к мультикультурной модели общества». 

В сегодняшней Западной Европе процент студентов и выпускников ВУЗов намного выше, чем полвека назад, но это не потому, что больше молодых людей достигают уровня знаний предыдущих поколений, а потому, что стандарты проходных оценок резко снижены. Поэтому миллионы французских, английских и американских студентов не в состоянии написать одно, грамматически правильное и логически связное предложение. 

В 1968 году посеяно семя краха Запада, как цивилизации.

Свобода без ответственности, гедонизм вместо заслуженного удовлетворения реальных потребностей, культура безнаказанности фатально подорвали основы общества по обе стороны Атлантического океана. 

Тихая партия порядка хоть и смогла одержать короткую победу летом и осенью 1969 года, во Франции, Англии, ФРГ и других местах, но партия подрывной деятельности и сеятели хаоса, в долгосрочной перспективе успешно захватили рычаги власти. 

На протяжении десятилетий они навязывали свою извращенную систему ценностей с огромным успехом, чего, вероятно, не могли ожидать даже самые радикальные участники тех протестов. 

Стиль их жизни представляет собой отказ от всякой власти и закона во имя освобождения инстинктов, побуждений и приземленных желаний. Это означает, что буквально ничто не запрещено, а это фактически антитеза реальной свободы. И вся эта хтонь стала главной идеологией глобализма и с его помощью идеология разрушения устоявшихся структур и иерархических отношений, культурных и сексуальных извращений распространяется по миру. 

Феминизм превратился в радикальный анти-гендерный проект, основанный на том, что традиционные отношения между мужчинами и женщинами по своей природе угнетают, заставляют женщин зависеть от мужчин, их угнетателей и потому, не должно быть ни мужчин, ни женщин. 

Консерваторам и традиционалистам бессмысленно бесконечно анализировать нелогичность и лицемерие современных потомков шестидесятников. Для них нет универсальных стандартов справедливости, потому что за этой фразой якобы скрывается стремление к господству гетеросексистской, белой патриархии. Для них справедливость – это только и исключительно сила, которую они сами имеют (или должны иметь) для реализации своих моделей либерального тоталитаризма. Вот почему, по их мнению, не расизм то, что в распределении власти предпочтение отдается черным, а не белым, гомосексуалистам, а не гетеросексуалам, мигрантам, а не коренным жителям и так до бесконечности. 

Для них «диалог» – это всего лишь тактика реализации долгосрочной стратегии полного контроля. Противостоять им логично и рационально обоснованным диалогом – это все равно, что защищаться подушкой от Калашникова. 


Май 1968 года, Париж. Фото из открытых источников.
Часть II

Практика

В мае 1968 года в Париже началась волна студенческих протестов, которая затем распространилась на многие страны и города по обе стороны Атлантического океана. 

Лето 1968 года стало распространителем идей, которые имели значительные последствия для политической и интеллектуальной траектории развития современного мира, вплоть до наших дней. 

Парижские беспорядки, заразительные и овеянные романтическим символизмом, стали духом отрицания власти и отказа от установленных норм поведения, духом цивилизационного самоуничижения и деконструкции существующего миропорядка. 

Либерализм, бродил призраком по Европе и Америке. Либерализм.

Во-первых, демонстрации и забастовки, захват заводов и университетов угрожали парализовать экономику Франции и поставить ее на грань гражданской войны или революции. В какой-то момент у президента де Голля – лидера Непокоренной фашистами Франции – сдали нервы: он тайно покинул страну и укрылся на французской военной базе в Сарской области, на другой стороне Рейна. 

Лето 1968 года по праву считается культурным, социальным и моральным переломным моментом в истории западной цивилизации. Постмодернистская идеология «политики идентичности» родилась в 1968 году. 

Это привело к болезненной одержимости расой, классом, полом и сексуальной ориентацией – особой формой безумия, которое сегодня опустошает западный мир. 

Первоначальная искра, которая зажгла Париж той весной, была банальной – студенты требовали, чтобы молодым людям был разрешен доступ в женские общежития в кампусе Парижского университета в Нантере. Сначала протестов студенты восстали «против сегрегации полов, как формы предполагаемого угнетения». 

Вскоре волна ненасильственных протестов перешла в стадию насильственных погромов. 

В Германии последователи радикальных форм прямого действия, не колеблясь прибегали к террору и убийствам. 

Английский философ Роджер Скрутон писал несколько десятилетий спустя, что его поворот к консерватизму начался, когда он увидел парижские баррикады вблизи, и обнаружил в активистах протеста отрицание всякой рациональности, отрицание самого понятия «истина», которое якобы меняется от эпохи к эпохе и зависит от разделения политической власти. 

Участников протеста на разных языках называли «шестидесятниками», носителями четко определенного духа и мировоззрения. После провала революционного переворота, который многим казался вполне вероятным, более проницательные и амбициозные из них приняли медленную, но эффективную стратегию «долгого пути через институты». 

Четыре года спустя в эссе «Контрреволюция и восстание» Герберт Маркузе одобрительно заявил, что один из лидеров 1968 года Руди Дукке, действовал против устоявшихся институтов изнутри, но не с целью их подрыва, а с целью взять их под контроль. В сфере интересов Дукке было то, как учить молодежь на всех уровнях образования, как использовать средства массовой информации, как организовать производство. 

Лидером первых протестов был Даниэль Кон-Бендит, ныне действующий член Европейского парламента, лидер фракции Зеленых отстаивающий идею единой Европы, как супергосударства. 

Марш по учебным заведениям окупился для многих. Так Йошка Фишер, которого снимали студентом, сражающимся с полицейским, через три десятилетия стал лидером зеленых и министром иностранных дел Германии. 

(Самое активное участие в протестах принимал и нынешний канцлер ФРГ Олаф Шольц. Но будучи гражданином ГДР он протестовал против расширения НАТО и социальное равенство).

Задним числом студенческие протесты отождествили с освобождением западного общества от консервативного капиталистического порядка, с продвижением новых форм выражения чувств – через рок-музыку, отказ от сексуальных ограничений, употребление наркотиков, рост феминизма (и других «измов»), отказ от традиционной модели образования и осуждение общества потребления. 

В лихорадочном стремлении к «деконструкции» главной целью разрушения было традиционное общество и все формы порядка в нем. В неистовом походе на любую форму установившегося порядка, в сфере духа и культуры, прежде всего, «шестидесятники» пропагандировали новую, еще невиданную форму радикального индивидуализма. 

Они не могли понять, что свобода требует правил: без правил общество окажется на противоположной стороне свободы. Правила, основанные на многовековой традиции, не идеальны, но их регулярное стирание приводит к опасным для свободы результатам. Это наглядно показывают примеры Великой французской буржуазной революции и Октябрьской революции в России. 

То же самое относится и к якобы прямой демократии, которая в конечном итоге дает власть тем, кто громче всех кричит и безжалостнее всех растаптывает ближних. И молодежь, что устраивала протесты, никак не могла взять в толк, что власть получат единицы – самые громкие, самые наглые, самые жестокие. 

Предполагаемое право быть «другим» привело «шестидесятников» к крайнему субъективизму, который делает невозможной любую форму социальной гармонии и соответствия. 

Вся эта молодежь, что участвовала в протестах, с полным правом может быть названа «золотой молодежью», потому именно это поколение в полной мере наслаждались богатыми плодами материального подъема западных обществ в десятилетия после Второй мировой войны. Они были самым избалованным студенческим поколением в истории мира. 

Они выступали за перераспределение богатства, но пользовались плодами принадлежности к привилегированным слоям. Они говорили о бесправных, но не были готовы отказаться от потребления и безголового гедонизма. 

Лозунг участников протеста 1968 года – «наслаждайся без ограничений!». Это сводилось к требованию свободы без ответственности и широко открыло двери западного капитализма для модели безудержного потребления и огромной социальной разницы. И именно тогда складывалась культура, которая полностью зависит от потребления. 

И еще одно достижение 1968 года – атомизация общества посредством создания меньшинств. 

Риторика прав человека для вновь созданных меньшинств, проросла метастазами безумных требований особых привилегий, как естественной данности. Результатом этого стал целый ряд государственных программ помощи и поддержки для все более странных категорий жителей западных стран, которые не могут считаться бесправными или находящимися под угрозой исчезновения по любым стандартам. 

Таким образом, представители расовых, гендерных и сексуальных ориентаций – «уязвимых меньшинств» – начали борьбу за свой кусок чужого пирога, основанный на выдуманных или преувеличенных мифах о собственном статусе жертвы. 

«Запрещать запрещено» – вот самый главный постулат, которому поклоняется западное общество.

В результате общество разрывается на части между «жертвами» и «инфантилами», как между двумя ранами постмодернистского западного индивидуализма и отражения шестидесятнического краха личной ответственности. 

Сопутствующим результатом является крах качества образования, основанный на утверждении, что учащиеся и учителя фактически являются «партнерами» в «процессе равного взаимодействия на пути к мультикультурной модели общества». 

В сегодняшней Западной Европе процент студентов и выпускников ВУЗов намного выше, чем полвека назад, но это не потому, что больше молодых людей достигают уровня знаний предыдущих поколений, а потому, что стандарты проходных оценок резко снижены. Поэтому миллионы французских, английских и американских студентов не в состоянии написать одно, грамматически правильное и логически связное предложение. 

В 1968 году посеяно семя краха Запада, как цивилизации.

Свобода без ответственности, гедонизм вместо заслуженного удовлетворения реальных потребностей, культура безнаказанности фатально подорвали основы общества по обе стороны Атлантического океана. 

Тихая партия порядка хоть и смогла одержать короткую победу летом и осенью 1969 года, во Франции, Англии, ФРГ и других местах, но партия подрывной деятельности и сеятели хаоса, в долгосрочной перспективе успешно захватили рычаги власти. 

На протяжении десятилетий они навязывали свою извращенную систему ценностей с огромным успехом, чего, вероятно, не могли ожидать даже самые радикальные участники тех протестов. 

Стиль их жизни представляет собой отказ от всякой власти и закона во имя освобождения инстинктов, побуждений и приземленных желаний. Это означает, что буквально ничто не запрещено, а это фактически антитеза реальной свободы. И вся эта хтонь стала главной идеологией глобализма и с его помощью идеология разрушения устоявшихся структур и иерархических отношений, культурных и сексуальных извращений распространяется по миру. 

Феминизм превратился в радикальный анти-гендерный проект, основанный на том, что традиционные отношения между мужчинами и женщинами по своей природе угнетают, заставляют женщин зависеть от мужчин, их угнетателей и потому, не должно быть ни мужчин, ни женщин. 

Консерваторам и традиционалистам бессмысленно бесконечно анализировать нелогичность и лицемерие современных потомков шестидесятников. Для них нет универсальных стандартов справедливости, потому что за этой фразой якобы скрывается стремление к господству гетеросексистской, белой патриархии. Для них справедливость – это только и исключительно сила, которую они сами имеют (или должны иметь) для реализации своих моделей либерального тоталитаризма. Вот почему, по их мнению, не расизм то, что в распределении власти предпочтение отдается черным, а не белым, гомосексуалистам, а не гетеросексуалам, мигрантам, а не коренным жителям и так до бесконечности. 

Для них «диалог» – это всего лишь тактика реализации долгосрочной стратегии полного контроля. Противостоять им логично и рационально обоснованным диалогом – это все равно, что защищаться подушкой от Калашникова. 
протесты либерализм цивилизационный проект свобода без ответственности гедонизм
Читайте также

Комментарии 0

Войдите для комментирования
НОВОСТИ ПОИСК РЕКОМЕНД. НОВОЕ ЛУЧШЕЕ ПОДПИСКИ