21 янв 2025 · 11:11
{"document": [{"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Обложка книги, взято отсюда: https://www.ozon.ru/product/o-tom-chto-videl-chukovskiy-korney-ivanovich-chukovskiy-korney-ivanovich-1279481433/", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "scale_1200 - 2025-01-14T204759.910.jpg", "filesize": 17747, "height": 461, "pic_id": 947884, "url": "http://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2025/01/14/scale_1200_-_2025-01-14T204759.910.jpeg?X-Amz-Algorithm=AWS4-HMAC-SHA256&X-Amz-Credential=YCAJEsyjwo6hiq7G6SgeBEL-l%2F20250114%2Fru-central1%2Fs3%2Faws4_request&X-Amz-Date=20250114T174906Z&X-Amz-Expires=3600&X-Amz-SignedHeaders=host&X-Amz-Signature=17090e38274eda1ea6d835dfa5b3f6aa9933d43fbe9dd27da10d22f2da899a5a", "width": 301}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Книга воспоминаний Николая Корнеевича Чуковского (1904-1965) охватывает период с первых лет советской власти до 1959 года. Начну с цитаты, которая определяет основную тему книги:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«Никогда за всю историю нашей страны не было в ней столько чудаков, как в первые годы революции. \nВ эту эпоху великого перелома для множества людей рухнули привычные, издавна установленные нормы морали, мышления, быта, все прежние верования превратились в суеверия. А новое складывалось медленно, и для слишком многих смысл его был еще неясен и чужд. Так после взрыва долго еще стоит в воздухе пыль, медленно оседая, и отдельные пылинки, никак между собою не связанные и ни к чему не прикрепленные, выделывают самые причудливые пируэты. Не знаю, правильно ли мое объяснение, но, как бы то ни было, отрочество мое и юность прошли в окружении множества всяческих чудаков…\n"}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "Чудачеством в той или иной степени отмечены работы многих деятелей искусств того времени. Разве не сплошным чудачеством было, например, все, что делал и писал Велимир Хлебников, Председатель Земного Шара? Разве весь русский футуризм, возникший перед Первой мировой войной и доживший до середины двадцатых годов, не воспринимался прежде всего как чудачество? Разве мало чудачества было в постановках Мейерхольда? А имажинисты, ничевоки? А художники тех лет — чудачество на чудачестве!.."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "К 1930 году все стало на место, пыль, поднятая взрывом, улеглась, и волна чудачества схлынула»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Рассказывать о книгах мемуарного жанра трудно, потому что всегда существует опасность завязнуть в многочисленных цитатах. А как же без них, если читаешь воспоминания человека, который близко знал практически всех известных литераторов 20-30-х годов?"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "С детских лет Николай Корнеевич Чуковский вращался в литературных кругах Петербурга, был знаком с Блоком, Гумилёвым, Маяковским и Лилей Брик. Его отец, Корней Иванович Чуковский, вместе с Горьким, Блоком, Гумилёвым, стоял у истоков советской литературы, был одним из её создателей. И если для молодых советских писателей и поэтов Блок и Гумилёв были мэтрами, легендами, то Николай Корнеевич знал их с самого детства."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "О Гумилёве:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«Такой он был всегда — прямой, надменный, выспренный, с уродливым черепом, вытянутым вверх, как огурец, с самоуверенным скрипучим голосом и неуверенными, добрыми, слегка косыми глазами. Он вещал, а не говорил, и хотя имел склонность порою тяжеловесно и сложно пошутить, был полностью лишен юмора»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«У Николая Степановича была прекрасная черта, — он постоянно внушал всем окружающим, что поэзия — самое главное и самое почетное из всех человеческих дел, а звание поэта выше всех остальных человеческих званий. Слово «поэт» он произносил по-французски «poéte», а не «паэт», как произносили мы, обыкновенные русские люди. В этом отношении дальше его пошел один только Мандельштам, который произносил уже просто: пуэт. Неоднократно слышал я от Гумилева утверждение, что поэт выше всех остальных людей, а акмеист выше всех прочих поэтов. А так как окружающим его было ясно, что он лучший из акмеистов, то нетрудно понять, откуда проистекала у него уверенность в своем превосходстве над всеми»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Интересно описано противостояние Блока и Гумилёва, их неприятие поэзии друг друга: Блок был олицетворением германского направления, Гумилёв же, не признавая его, был приверженцем романского стиля. Так же и все молодые поэты делились на два противоположных лагеря, которые, кстати, не всегда враждовали друг с другом, а старались почерпнуть друг у друга что-нибудь новое."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Подробно рассказано о Доме искусств и его обитателях, о «Серапионовых братьях» - о Льве Лунце и Владимире Познере. Об этом писали и Ольга Форш, и Владислав Ходасевич, и Вениамин Каверин, но и воспоминания Николая Чуковского тоже не будут лишними, тем более, что, на мой взгляд, пишет он яснее, чем Ольга Форш, и добрее, чем Вениамин Каверин."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«История «Серапионовых братьев» примечательна. Это, кажется, единственный в мировой истории литературный кружок, все члены которого, до одного, стали известными писателями. Но выяснилось это только впоследствии. При организации кружка даже сами участники не придавали этому событию слишком большого значения»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Здесь же и история о походе в театр Николая Чуковского с Таней Лариной, которая потом стала сюжетом рассказа Зощенко «Аристократка» - эта история произошла в 1921 году, когда только-только страна перешла от военного коммунизма к нэпу."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Так что можно сказать, что Николай Чуковский стал прототипом сантехника Григория Ивановича из рассказа Зощенко."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "О Ходасевиче:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«Ходасевич, с которым я близко познакомился летом 1921 года, поразил меня тем, что он весь был полон традициями русского стиха с его необыкновенным богатством скрытых ритмических ходов и способностью изображать внутреннюю жизнь человека. От него я узнал, что моя юношеская любовь, скажем, к Фету, не является позором, чем-то вроде дурной болезни, которую надо скрывать от окружающих. \nЛюбопытно, что к русской прозе Ходасевич относился совершенно так же, как гумилевцы. Он говорил мне:"}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "— Идет дождь, и едет поп на тележке. И дождь скучный-скучный, и тележка скучная-скучная, и поп скучный-скучный. Вот и вся русская проза»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Именно Николай Чуковский познакомил Ходасевича с Ниной Берберовой, ставшей его второй женой, с которой он бежал за границу."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«Он уехал за границу из страха перед женой, а не перед Советской властью. С Советской властью он за пять лет отлично сжился и об эмиграции никогда не помышлял. \nТрудно писать о политических убеждениях человека, который постоянно утверждал, что у него нет никаких политических убеждений. Это утверждение было отчасти правдиво, — он вообще не имел никаких стойких убеждений и постоянен был только в любви к стихам и в своем презрительном скептицизме по отношению ко всему остальному. Но никаких причин враждовать с революцией и с Советской властью он не имел»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Отдельные, очень тёплые главы воспоминаний посвящены Максимилиану Волошину, Осипу Эмильевичу Мандельштаму."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "О Мандельштаме:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«Как многие русские поэты первой трети двадцатого столетия, он был лишен величайшего счастья — говорить сложным и мудрым языком подлинной поэзии и в то же время быть народным, быть любимым и понимаемым миллионами русских людей. Это счастье в указанную эпоху оказалось доступным только двум поэтам — Блоку и Маяковскому. Мандельштам был великий русский поэт для узенького интеллигентского круга. Он станет народным только в тот неизбежный час, когда весь народ станет интеллигенцией»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Особые отношения, многолетняя дружба, связывали Николая Чуковского с Евгением Шварцем, который после своего переезда в Петроград некоторое время работал секретарём у Корнея Ивановича Чуковского, а позже стал крёстным отцом дочери Николая Чуковского."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«Шварц был писатель, очень поздно «себя нашедший». Первые десять лет его жизни в литературе заполнены пробами, попытками, мечтами, домашними стишками, редакционной работой. Это была еще не литературная, а прилитературная жизнь — время поисков себя, поисков своего пути в литературу. О том, что путь этот лежит через театр, он долго не догадывался. Он шел ощупью, он искал, почти не пытаясь печататься. Искал он упорно и нервно, скрывая от всех свои поиски. У него была отличная защита своей внутренней жизни от посторонних взглядов — юмор. От всего, по-настоящему его волнующего, он всегда отшучивался. Он казался бодрым шутником, вполне довольным своей долей. А между тем у него была одна мечта — высказать себя в литературе. Ему хотелось передать людям свою радость, свою боль. Он не представлял себе своей жизни вне литературы. Но он слишком уважал и литературу, и себя, чтобы превратиться в литературную букашку, в поденщика. Он хотел быть писателем — в том смысле, в каком понимают это слово в России, — то есть и художником, и учителем, и пророком»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "О Фадееве:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "«— Какая радость — писать роман! — сказал он. — Месяцами, годами живешь с одними и теми же героями, ждешь, что они сделают дальше, а делают они всегда неожиданное. "}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "В разговорах со мной — и с многими другими — он часто жаловался, что должность Генерального секретаря Союза писателей и члена ЦК партии мешает ему писать. Он даже, казалось, завидовал тому, что я, при всем моем житейском неблагополучии, сижу и пишу. Я знал, что жалуется он совершенно искренне, но знал также, что отрава власти, могущества, первенства сидит в нем настолько сильно, что у него никогда не хватит духа от нее отказаться. Знал я и то, что власть его иллюзорна, что для того, чтобы не потерять ее, он должен беспрестанно угадывать волю вышестоящих и выполнять ее наперекор всему, не останавливаясь перед любой несправедливостью и жестокостью»."}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "А ещё в книге приведены интереснейшие и очень трагические истории из жизни Николая Заболоцкого, Юрия Тынянова, Евгения Шварца."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И самое главное – Чуковский ни о ком не написал плохо. В его книге нет ни злости, ни обид, ни сожалений, ни сетований ни на что."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Прочитать книгу можно "}, {"type": "string", "attributes": {"href": "https://libcat.ru/knigi/dokumentalnye-knigi/biografii-i-memuary/143111-nikolaj-chukovskij-o-tom-chto-videl-vospominaniya-pisma.html#text"}, "string": "здесь"}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": "."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Этот материал ранее был размещён мною на "}, {"type": "string", "attributes": {"href": "https://dzen.ru/a/Za1bQxxzlxFWEOur"}, "string": "моём канале "}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": "на Дзене."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"bold": true, "italic": true}, "string": "Спасибо, что дочитали до конца! Буду рада откликам! Приглашаю подписаться на мой канал!"}], "attributes": []}], "selectedRange": [8975, 8975]}
Комментарии 16