22 дек 2022 · 17:05
{"document":[{"text":[{"type":"string","attributes":{},"string":" "},{"type":"attachment","attributes":{"caption":"Москва горит","presentation":"gallery"},"attachment":{"caption":"","contentType":"image/jpeg","filename":"i (7).jpeg","filesize":31558,"height":320,"pic_id":326992,"url":"https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/12/22/i_7.jpeg","width":361}},{"type":"string","attributes":{},"string":" Русская армия, оставив Бородино, отходила к Москве. За ней медленно двигались полки Наполеона. 1 сентября русские войска расположились в предместьях Москвы, около деревни Фили. Здесь главнокомандующий Кутузов должен был решить: оборонять Москву или отступить. Казалось, всё требовало обороны древней столицы. Солдаты да и сами москвичи были готовы скорее умереть, чем пустить неприятеля в город. Потеря Москвы могла подорвать дух русской армии, отрицательно сказаться на дисциплине, породить пораженческие настроения. Защищать Москву требовали Александр I и многие генералы. Кутузов понимал, что его могут обвинить в сдаче Москвы и изгнать из армии. С военной точки зрения обороны Москвы была невозможна. Во-первых, под Москвой не было удобной для обороны позиции. Во-вторых, русская армия не получила свежих подкреплений после кровопролитного Бородинского сражения. Таким образом, под Москвой для русских могло бы повториться Аустерлицкое поражение. Русской армии требовалось время, в течение которого можно было бы подтянуть резервы. Получить это время можно было, сдав Москву вопреки желанию царя, настроению армии и народа. Кутузову предстояло принять тяжёлое решение, и он созвал военный совет, в котором приняли участие самые опытные русские генералы: Барклай- де -Толли, Беннигсен, Дохтуров, Уваров, Остерман-Толстой, Коновницын, Раевский и Ермолов. Русская армия, оставив Бородино, отходила к Москве. За ней медленно двигались полки Наполеона. 1 сентября русские войска расположились в предместьях Москвы, около деревни Фили. Здесь главнокомандующий Кутузов должен был решить: оборонять Москву или отступить. Казалось, всё требовало обороны древней столицы. Солдаты да и сами москвичи были готовы скорее умереть, чем пустить неприятеля в город. Потеря Москвы могла подорвать дух русской армии, отрицательно сказаться на дисциплине, породить пораженческие настроения. Защищать Москву требовали Александр I и многие генералы. Кутузов понимал, что его могут обвинить в сдаче Москвы и изгнать из армии. С военной точки зрения обороны Москвы была невозможна. Во-первых, под Москвой не было удобной для обороны позиции. Во-вторых, русская армия не получила свежих подкреплений после кровопролитного Бородинского сражения. Таким образом, под Москвой для русских могло бы повториться Аустерлицкое поражение. Русской армии требовалось время, в течение которого можно было бы подтянуть резервы. Получить это время можно было, сдав Москву вопреки желанию царя, настроению армии и народа. Кутузову предстояло принять тяжёлое решение, и он созвал военный совет, в котором приняли участие самые опытные русские генералы: Барклай-де-Толли, Беннигсен, Дохтуров, Уваров, Остерман-Толстой, Коновницын, Раевский и Ермолов. Генералы Беннигсен, Коновницын и Ермолов высказались за то, чтобы дать бой Наполеону. Но тогда Кутузов спросил их, уверены ли они в успехе, ответом было молчание. Генералы Дохтуров, Уваров, Остерман-Толстой и Раевский предложили отступать. Выслушав мнения генералов, Кутузов заявил: С потерею Москвы не потеряна Россия. Первой обязанностью поставляю сохранить армию и сблизиться с войсками, идущими к нам на подкрепление. Самим уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю. 2 сентября 1812 г. войска Наполеона остановились в виду Москвы. «Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своею рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звёздами, своими куполами в лучах солнца», - писал Лев Толстой в «Войне и мире». Вид этого необыкновенного, величественного города наполнил сердца французов радостью. «Москва! Москва!» — восторженно кричали они. Император не обманул- перед ними долгожданные удобные квартиры, у них будет вдоволь еды и питья, будут богатые трофеи. Но радость оказалась преждевременной. Когда наполеоновская армия вступила в Москву, город был пуст. "},{"type":"attachment","attributes":{"caption":"Наполеон в кремле","presentation":"gallery"},"attachment":{"caption":"","contentType":"image/jpeg","filename":"i (8).jpeg","filesize":27868,"height":320,"pic_id":326988,"url":"https://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2022/12/22/i_8_PQpMbBQ.jpeg","width":249}},{"type":"string","attributes":{},"string":" Первую ночь в Москве Наполеон провёл в одном из оставленных жителями домов у Дорогомиловской заставы. Перед отходом ко сну Императору доложили, что город начинает гореть, и что это солдаты его армии, громят брошенные дома и по их неосторожности возникают пожары. Наполеон призвал маршала Мортье, которого назначил в этот день военным губернатором Москвы, и грозно приказал ему немедленно прекратить грабежи. Император ещё не успел заснуть, когда в третьем часу ночи ему сообщили, что горит центральный квартал, Гостиный двор, средоточие московской торговли, и что загораются дома, куда никто из французских солдат не только не входил, но где и поблизости ещё никаких французов не бывало. Бушевал ветер, искры сыпались густым огненным дождём и зажигали соседние здания. 3 сентября пожар достиг угрожающих размеров. Полыхали Китай-город, Каретный ряд, Новый Гостиный двор у Кремлёвской стены. Самой страшной оказалось ночь с 3 на 4 сентября. «Ночью Наполеон проснулся от яркого света, ворвавшегося в окна... Император подошёл к одному окну, к другому; он глядел в окна, выходящие на разные стороны и всюду было одно и то же: нестерпимо яркий свет, огромные вихри пламени; улицы, превратившиеся в огненные реки; дворцы, большие дома, горящие огромными кострами. Страшная буря раздувала пожар и гнала его прямо на Кремль... В Кремле помимо Наполеона, его свиты и старой гвардии находились французский артиллерийский и оставленный русскими пороховой склады. Пожар Кремля грозил неминуемой гибелью и Наполеону, и его приближённым. »Нужно было уходить из Кремля, не теряя ни минуты. Наполеон, очень бледный... молча смотрел в окно дворца на горящую Москву. ,,Это они сами поджигают. Что за люди! Это скифы! - воскликнул он. Москва полыхала ещё четыре дня. Если бы не хлынувший 6 сентября дождь, который притушил огонь, город сгорел бы дотла. Последствия пожара были ужасны. Всего сгорело 6532 дома из бывших в Москве 9258, т. е . свыше 70% (не считая церквей и дворцов). Из 237 московских церквей сгорели 122. Погибли в огне Московский университет с его бесценной библиотекой, знаменитая библиотека графа Д. П. Бутурлина, картины великих мастеров из собрания А. Г. Орлова... «Прекрасный , великолепный город Москва более не существует», — сообщал Наполеон в письме Александру I. Кто же повинен в чудовищном пожаре, уничтожившем первопрестольную: французы или русские? Однозначного ответа на этот вопрос нет до сих пор. Французам, казалось бы, не было смысла поджигать город, полный еды, вина и богатой добычи; к тому же пожар в городе, на три четверти состоявшем из деревянных домов, угрожал им страшной смертью в огне. Однако по официальной версии русского правительства, выработанной вскоре после пожара. Одна из версии, что Бонапарт, планируя наступление на Петербург, зимовать в Москве не собирался. Подчёркивается, что французы, несмотря на пожар, сумели запасти достаточно продовольствия и корма для лошадей и Москва была им уже не нужна. Сожжение Москвы было варварским поступком — что ж, французы сжигали и другие русские города, через которые они проходили (Смоленск, Вязьму,Дорогобуж). Французы стреляли из пушек по Вдовьему дому, в котором находились 3 тыс. русских раненых, и подожгли его. Предводитель французов Наполеон, покидая Москву, приказал «ободрать из кремлёвских церквей всё то, что могло служить трофеями» и «сорвать с колокольни Ивана Великого её гигантский крест», а напоследок попытался взорвать Кремль. Только изуверы могли сжечь Москву — этими изуверами и были французы. Есть ещё одна версия. Что Москвичи не могли оставить свой город захватчикам и жгли, уничтожали всё, не считаясь ни с чем, чтобы создать врагу невыносимые условия. Есть факты, подтверждающие эту версию. И московский главнокомандующий Ростопчин, и Кутузов независимо друг от друга отдали приказ вывезти из Москвы весь огнегасительный снаряд. Ростопчин признавался, что он приказал выехать 2100 пожарникам с 96 пожарными насосами. Лишить же деревянный город средств защиты от огня означала обречь его на гибель. Ростопчин также отдавал приказания в случае внезапного вступления неприятельских войск стараться истреблять все огнём, но и помимо его распоряжений нашлись люди, которые остались в Москве и с риском для жизни поджигали свои дома. После пожара Кутузов сказал следующее: «Я хорошо знаю, что это сделали русские. Проникнутые любовью к Родине и готовые ради неё на самопожертвование, они гибли в горящем городе». Споры вокруг пожара Москвы будут вестись ещё долго, будут обнаруживаться одни факты и опровергается другие. Возможно, когда-нибудь будет установлено, что Москву подожгли именно русские (или французы). Но главное в другом—в том, что по словам Льва Толстого, завоеватели вошедшие в Москву 2 сентября, спустя пять недель «уже не составляли более войска. Это была толпа мародёров», обречённых на поражение. Не случайно Наполеон в конце жизни, на острове Святой Елены, с горечью сказал: «Я должен был бы умереть сразу же после вступления в Москву...»"},{"type":"string","attributes":{"blockBreak":true},"string":"\n"}],"attributes":[]}],"selectedRange":[14,14]}
Комментарии 0