Прошло около года. Людмила больше туда не ездила. Иногда звонила, интересовалась здоровьем матери. Виктор уверял, что всё хорошо и живут они отлично. Однако, на работу так и не устроился.
- Я не понимаю, на что вы живёте? - волновалась Людмила, - Ты лекарства матери покупаешь? Врач говорил, что надо их принимать постоянно.
- Да много твои врачи понимают! Я сам знаю, что нужно, что нет.
После таких разговоров Людмила сама пила капли. Душа болела за мать и брата.
- Ты понимаешь, - жаловалась она мужу, - у него голос хмельной. Похоже, он пить начал. Бедная мама! Давай заберём её к нам?
- Что она, кукла? Таскать её туда-сюда? Пусть живёт в своём доме, - возразил Анатолий.
Но Людмила не могла успокоиться и решила поехать, увидеть всё своими глазами.
- Я с тобой поеду, - неожиданно заявил Анатолий, - как ты там с ним пьяным одна разговаривать будешь? На машине тебя отвезу.
Виктора дома не было, когда они приехали. Встретила их соседка.
- Что ты, Людка, мать-то бросила на алкоголика? Он орёт на неё, бьёт, не кормит толком. Вся высохла, скукожилась. Смотреть страшно. Уже вот сколько дней он где-то шмонается, а она некормленная. Отнесла вот ей супу. Таблеток своих дала. Даже халата у неё нет целого, он всё порвал. Она лёжкой лежит, стонет.
Людмила вбежала в дом, бросилась к матери, обняла маленькое беспомощное тельце.
- Мамочка, мамочка! Я заберу тебя к себе. Поедешь?
Валентина Захаровна моргала тусклыми непонимающими глазами. Вдруг тихо, беззвучно заплакала. И через минуту уснула.
Людмила смотрела на эту скрюченную старушку, с трудом узнавая в ней свою мать, которая всегда отличалась высоким ростом и мощным здоровьем. И слёзы текли по её щекам. Что же это за судьба такая, на старости лет оказаться никому не нужной!
Анатолий обнял её за плечи, пытаясь успокоить. Но тут в дом вошёл Виктор. Он был трезвый, но злой.
- Чего припёрлись? - рыкнул он, зыркая по сторонам в поисках выпивки.
- Где ты был? Соседка сказала, что несколько дней мать некормленная одна лежит.
- В обезьянник менты засунули. Загорал там, - ответил он. - Дай денег, хоть сколько. Душа горит.
- Какая душа? Нет у тебя никакой души. Ничего я тебе не дам. Мать заберу.
- Э! Чего это - заберу? Куда? Пенсия через три дня. Я на что жить буду?
- Хоть бы из-за пенсии мать берёг! А работать не пробовал? Вот попробуешь.
- Кто меня возьмёт? - он вдруг переменил тон и заканючил, - сестрёнка, родненькая, я почти нашёл работу уже. Медосмотр пройти надо, а у меня денег на него нет. И шмотки позорные. Дай денег, а? Я оденусь нормально и медосмотр пройду, и устроюсь. Пью ведь от горя. Помоги, сестра!
Людмила посмотрела вопросительно на мужа. Тот опустил глаза.
- И мать не забирай, - продолжал Виктор, - я без неё вообще пропаду.
Он хватал Людмилу за руки, заискивающе заглядывая в глаза, и говорил, говорил, умоляя дать денег. И она, наконец, не выдержала:
- На, возьми, - сунула ему несколько бумажек, - беги проходи медосмотр. Я приеду потом, проверю, как ты устроился.
- И мать оставишь? - спросил он с надеждой. - Я куплю ей лекарства. Дашь денег?
- Лекарства сами купим, - сказал Анатолий.
Людмила с Анатолием провели в доме несколько дней. Купили лекарства, наварили еды. Люда искупала мать, навела в доме порядок.
Виктор старался быть трезвым. Уходил куда-то с утра, говорил, что насчёт работы.
- Ну ладно, мама, - сказала на прощание Людмила, - мы поедем, нам домой надо. Я еще буду наведываться. Витя обещал не пить и работать. Всё будет хорошо, не волнуйся.
Мать смотрела испуганно.
- Уже уезжаешь, дочка? Пожила бы ещё. Он при тебе такой смирный.
- Я приеду, мам, скоро. Часто буду теперь приезжать.
Тут взгляд Людмилы упал на альбомы с семейными фотографиями.
- Надо забрать, - сказала она мужу, - он ничего ведь не ценит, не сохранит. Уже много чего из дома пропил. А тут такие старые фото есть, даже дореволюционные. Весь наш род в этих альбомах. Детям передать надо.
Она положила альбомы в сумку. Обняла мать, поцеловала.
- Людочка, - прошептала Валентина Захаровна, - неужели ты меня здесь с ним оставишь?
- Мамочка, он обещал вести себя хорошо. На работу устраивается. Я буду приезжать. Всё хорошо.
Она пошла к выходу. В дверях обернулась. Маленькая беспомощная старушка сидела на кровати, уронив руки на колени и глядя ей вслед душераздирающим взглядом.
...
Они проехали молча почти полпути. Оба не проронили ни слова за все время. Людмила сидела, держа на коленях сумку с фотоальбомами.
- Что ты их обнимаешь? - сказал Анатолий, - Тяжелые ведь. Положила бы на заднее сиденье.
Анатолий не удивился, быстро развернул машину. Он даже как будто обрадовался. Прибавил скорость.
- Ты понимаешь, - торопливо заговорила Людмила, - я альбомы забрала, потому что... потому что...
- Потому что конец у матери близко, - подсказал он.
- Альбомы от Витьки спасла, а маму оставила! Она еле дышит. Не доживет она с ним до следующего моего приезда. И она это знает. Так посмотрела... И я это знаю. И оставила! Скорей, Толик!
Они быстро вернулись, резко затормозили у ворот. Вбежали в дом. Виктор стоял посреди комнаты, слегка покачиваясь.
- Вы чего это? - не понял он.
Анатолий легко подхватил мать с кровати вместе с одеялом и потащил в машину.
- Куда?! - выскочил следом Виктор. - Я карту пенсионную вам не отдам!
- Да подавись, - ответила Люда, запрыгивая в машину.
Виктор ещё что-то кричал вслед. Но они уже мчались домой.
Людмила посмотрела на мать.
- Испугалась, мам? - она тихонько засмеялась. - Как мы тебя выкрали!
Валентина Захаровна слабо улыбнулась:
- Я уже отбоялась, дочка. Спасибо, что не бросила.
И добавила неожиданно решительным голосом:
- А карту ты заблокируй. Срочно. Пусть работать идёт. А то совсем сопьётся.
Людмила с Анатолием переглянулись и засмеялись:
- А мама-то ещё ого-го! Сила чувствуется.
...
Виктор сменил несколько мест работы, но нигде не задерживался надолго. Однако, недавно сообщил, что встретил хорошую женщину, с которой не забалуешь. Есть надежда, что выправится и вернётся к нормальной жизни.
Яна заинтересовалась семейными фотоальбомами, с любопытством изучает старинные фотографии, выспрашивает у бабушки всё о прошлых родственниках, составляет родовое древо и с уверенностью заявляет, что обязательно станет историком.
Данил поступил учится и уехал из дома. Его комната освободилась для бабушки. Валентина Захаровна немного окрепла и сама выходит на улицу, посидеть на лавочке у подъезда. Она рада покою и заботе со стороны дочери. Но ворчать меньше не стала.
Комментарии 8