Брюллов

{"document": [{"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "225 лет назад — 23 декабря 1799 года — в Санкт-Петербурге родился русский живописец, автор монументальных исторических полотен КАРЛ ПАВЛОВИЧ БРЮЛЛОВ."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В серии ЖЗЛ биография одного из главных художников позднего русского классицизма представлена книгой писателя Владимира Ильича Порудоминского, издававшейся в 1979 и 2015 годах:"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Картина Брюллова «Последний день Помпеи» была, по словам Гоголя, «одним из ярких явлений XIX века». Она принесла мировую славу русскому искусству. Книга о Брюллове — это рассказ о жизни художника и о рус­ском искусстве его времени, о его яркой, неповторимой личности и о людях, в окружении которых он прошёл свой жизненный путь, это также попытка показать, как время, события жизни, черты личности творца воплощаются в его созданиях»."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "* * *"}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "«Время было неясное — век сменялся. После славных деяний Петра и Екатерины позволительно было мечтать о грядущем благоденствии, но, как говорится, век мой назади, век мой впереди, а на руке нет ничего. Медный прадед государя Павла Петровича, вознесённый покойной матерью императрицей на скалу, вздыбив коня, протягивал длань над пустырём, под ногами коня зиял обрыв. Павел вспомнил однажды про другую конную статую Петра, изваянную старым мастером Растрелли ещё в доекатерининские времена и матерью отвергнутую; он держал скульптуру в уме, так и этак прикидывал, куда определить её навечно. За семнадцать лет к Фальконетову Петру успели привыкнуть, но статуя оказалась дерзновенной и не обретала будничной незаметности: привычка привычкой, а какая-то сила всё тянула к монументу — вокруг чугунной ограды с вызолоченными остриями и шишечками постоянно толпился народ."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Стоял памятник на месте церкви преподобного Исаакия Далматского, снесённой по обветшалости и к тому же повреждённой пожаром. Церковь возводили ещё при Петре: день рождения царя пришёлся на день поминовения преподобного. Но, может быть, Великому Петру по душе пришлись твёрдость в вере византийского монаха, сила его духа и смелость на язык. По воле Екатерины, выставлявшей себя продолжательницей трудов Петровых, и одно время с монументом, за спиной его, началось возведение нового Исаакиевского собора. В отличие от велемудрой матушки император Павел был нетерпелив, переменчив и не способен к требующему срока и выдержки возведению памятников. Замыслы матери к тому же рождали в нём единственное и непоборимое желание — перечить. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Предусмотренные проектом большой купол Исаакия, четыре угловые башни, многоярусная колокольня со шпилем привели Павла в раздражение. Он приказал своему любимцу, архитектору Винченцо Бренна, флорентийцу, именуемому в России Викентием Францевичем, достроить собор без матушкиных причуд да поживее. Фантазёр Бренна, разделявший с Павлом Петровичем его гатчинское затворничество и ожидание будущего величия, слишком долго строил в воображении рыцарские крепости, чтобы тратить дарование и остаток лет на чуждый храм, коим не мнил обеспечить себе бессмертие. Бренна с головой ушёл в сооружение дворца для своего государя — Михайловского замка, окружённого рвами с водой и перекинутыми через них подъёмными мостами. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Он наскоро поднял над мраморным карнизом собора кирпичные стены, увенчав их одиноким куполом и приземистой колокольней (мрамор, привезённый для отделки Исаакия, взят был в Михайловский замок). В ту пору многое начатое в мраморе достраивалось кирпичом. Мраморные глыбы, предполагавшиеся к прославлению одного, оказывались в ином месте, но и там обычно не успевали исполнить нового предназначения. Государь вставал в пять, слушал доклад военного коменданта, в восемь начинался парад. В душной, как белый атласный галстук, тишине манежа цены человеку не было никакой. Жизни, случайностью рождения начатые два или три десятилетия назад, тут по воле случая достраивались мрамором или кирпичом или оставлялись недостроенными на неминуемое забвение и разрушение. Рассказывали про молодого офицера, который в течение трёх минут был разжалован в солдаты, произведён в прежнее звание и награждён орденом Святой Анны. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Приказы догоняли один другой — и все должны были тотчас и неукоснительно исполняться. Приказы поражали внезапностью и необъяснимостью: запрещались короткие локоны и высокие воротники, фраки, стёганые шапки, цветы на окнах, танцеванье вальса и употребление некоторых слов. Постоянная невозможность предвидеть приказ и постоянный страх не поспеть с исполнением рождали в людях ощущение невнятности и непрочности бытия. Сидя в низком кресле у камина, Манил Иванович Брюлло размышлял о превратностях судьбы. Камин разожгли по случаю рождества — не для тепла, а ради праздничности обстановки: уголь стоил дорого. Небольшая горка угля за решёткой, умышленно не раздуваемая, тлела медленно. Павел Иванович вытянул к камину короткие крепкие ноги в белых нитяных чулках, в чёрных башмаках, с которых были срезаны недавно запрещённые пряжки, и, глядя на чуть тронутый краснотою уголь, любовно выласкивал мысль, сводившуюся к тому, что, хотя человек пребывает в руках судьбы, воля человека только в его собственных руках. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Мысль, возможно, не принадлежала лично Павлу Ивановичу, он, возможно, услышал её от кого-то, где-то вычитал (кажется, у Шиллера), но мысль была близка и понятна; он привык подтверждать её примерами из собственной жизни и оттого давно полагал своей. Минувшим летом 1799 года Павел Брюлло, наставник класса резного на дереве мастерства и академик, был приглашён в совет императорской Академии художеств, где ему объявили решение — в связи с малой пользой, какая происходит от обучения воспитанников резному мастерству, оный класс уничтожить. Павел Иванович молча выслушал зачитанную секретарём бумагу, с достоинством поклонился и, уверенно ступая, вышел из зала совета. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Академическая служба давала ему двести рублей в год, казённую квартиру с дровами (тридцать сажен) и четыре пуда свеч, но растущее семейство и тщательно взвешенные предположения на будущее требовали много больших средств, добываемых никак не службой, а отличным знанием ремесла и неизменным трудолюбием — качествами, которые поддерживали в Павле Ивановиче глубокое к себе уважение. Павел Иванович Брюлло украшал золочёной резьбою мебель, рамы для портретов и картин, брал заказы на изготовление иконостасов, его умение было известно — случалось ему работать и во дворцах высочайших особ."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "В Академии художеств хранилась как безупречный образец вырезанная им из дерева охотничья сумка; сквозь сетку виднелась в ней разнообразная дичь. Однако созданиям чистого искусства Павел Иванович предпочитал заказные работы, не ведавшие капризов сбыта. Кроме резьбы, он знал также миниатюрную живопись, живопись золотом и серебром по стеклу, гравирование, лепку, ничем не пренебрегал, всё поспевал (благо действовал императорский указ, запрещавший ремесленникам неисполнение заказов к сроку), — менее расторопные мастера жаловались начальству, что он «от них хлеб отнимает», но Павел Иванович был твёрдо убеждён, что только воля человека побеждает судьбу."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И вот он, Павел Брюлло, вопреки обстоятельствам встречает рождество у камина в собственном доме (не в прежней казённой фатерке на задах академии): дом трёхэтажный, каменный, с небольшим двором, спланированным под сад, и стоит почтенно — фасадом на Средний проспект. Нет, не случай, ненадёжный помощник, доставил Павлу Ивановичу домашний очаг и благополучие, а прилежание, не терпящее праздности, предприимчивость и разумная бережливость: человек имел право гордиться, что в неверное, прихотливое время живёт твёрдыми правилами, не позволяя себе рассчитывать на удачу. В комнатах сладко пахло ванилью и сахарной пудрой: супруга Мария Ивановна готовила к праздничному столу пирожное. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Павел Иванович женился недавно, вторым браком, после короткого вдовства; от покойной жены остался у него на руках малолетний сын Фёдор, нуждавшийся в матери, да и по предположению Павла Ивановича для крепости семьи и наследования дела одного сына было недостаточно. Павел Брюлло взял девушку из хорошей семьи, дочь придворного садовника Карла Шредера; несмотря на молодость, Мария Карловна, именуемая на русский лад Ивановной, оказалась разумна, хозяйственна, после свадьбы в положенный срок родила сына, через год другого. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Сын Карл появился на свет за две недели до рождества, 12 декабря 1799 года». "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "Uftfwqdl-gw.jpg", "filesize": 666929, "height": 1280, "pic_id": 940561, "url": "http://storage.yandexcloud.net/pabliko.files/article_cloud_image/2024/12/23/Uftfwqdl-gw.jpeg?X-Amz-Algorithm=AWS4-HMAC-SHA256&X-Amz-Credential=YCAJEsyjwo6hiq7G6SgeBEL-l%2F20241223%2Fru-central1%2Fs3%2Faws4_request&X-Amz-Date=20241223T141606Z&X-Amz-Expires=3600&X-Amz-SignedHeaders=host&X-Amz-Signature=668fd308320f28fe6e9323c0e3180bd604fe5d28a832e636d5cf1a8b01c110cb", "width": 1280}}], "attributes": []}], "selectedRange": [8195, 8195]}