Тревожность

{"document": [{"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ух, домучила сегодня «Подростка»! И даже удивляюсь, как это так сильно любила Достоевского в юности, понимала его характеры и умилялась мыслям о предназначении России. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Когда слушала «Подростка» в виде аудиокниги, то почти заболела от мрачности; когда перешла на формат непосредственного чтения «своими глазами», тоска моя усилилась еще более. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {"italic": true}, "string": "«Тут я подробно не стану и не могу описывать. Сцена вышла ужасная и низкая, а я вдруг как бы потерял рассудок. Кажется, я подскочил и ударил его, по крайней мере сильно толкнул. Он тоже ударил меня из всей силы по голове, так что я упал на пол. Опомнившись, я пустился уже за ними на лестницу; помню, что у меня из носу текла кровь. У подъезда их ждала карета, и, пока князя сажали, я подбежал к карете и, несмотря на отталкивавшего меня лакея, опять бросился на Бьоринга. Тут не помню, как очутилась полиция. Бьоринг схватил меня за шиворот и грозно велел городовому отвести меня в участок. Я кричал, что и он должен идти вместе, чтоб вместе составить акт, и что меня не смеют взять, почти что с моей квартиры. Но так как дело было на улице, а не в квартире, и так как я кричал, бранился и дрался, как пьяный, и так как Бьоринг был в своем мундире, то городовой и взял меня. Но тут уж я пришел в полное исступление и, сопротивляясь из всех сил, кажется, ударил и городового. Затем, помню, их вдруг явилось двое, и меня повели. Едва помню, как привели меня в какую-то дымную, закуренную комнату, со множеством разных людей, стоявших и сидевших, ждавших и писавших; я продолжал и здесь кричать, я требовал акта. Но дело уже состояло не в одном акте, а усложнилось буйством и бунтом против полицейской власти. Да и был я в слишком безобразном виде. Кто-то вдруг грозно закричал на меня. Городовой меж тем обвинял меня в драке, рассказал о полковнике…» "}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": " "}], "attributes": ["quote"]}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Это не про меня, к счастью! Это Подросток рассказывает одно из своих «приключений». Привела цитату (первую попавшуюся) как образчик языка и как образчик происходящего в сюжетах Достоевского мельтешения. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Суетливыми действиями и сбивчивыми объяснениями роман наполнен до краев. Да чего там: истеричность слов и поступков бьет через край! Бешенству эмоций соответствует и запутанность интриг! Пройдох и мошенников у Достоевского хоть пруд пруди. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Илья Глазунов. 1983", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "1_Dostoevskij.jpg", "filesize": 476259, "height": 1155, "pic_id": 522506, "url": "/files/article_image/2023/04/13/1_Dostoevskij.jpeg", "width": 1240}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Кто у нас первым сделал криминальные схемы литературным сюжетом? Гоголь, может быть? Потом этот «метод» подхватил Достоевский, а за ним уж Ильф с Петровым! Наверное) "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Кроме «уголовщины», причудливых образов и бедных маленьких людей, с Гоголем Достоевского роднит еще патриотизм. Но сейчас я читаю про птицу-тройку и про всемирную отзывчивость, и мне как-то неловко, возникает чувство ненатуральности и чуть ли не лукавства. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Василий Перов, 1873.", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "scale_1200 (4).jpeg", "filesize": 197540, "height": 1000, "pic_id": 522511, "url": "/files/article_image/2023/04/13/scale_1200_4.jpeg", "width": 777}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Другое дело – Лев Толстой! Он не «сюсюкает» и не «рыдает», а будто резцом обрабатывает каменную глыбу. Прямо Микеланджело русской литературы! Смелые, размашистые, крупные, но точные линии! "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Роман о «случайном семействе» - «Подросток» - вышел в свет всего парой лет позже, чем «Анна Каренина», где тоже в центре – «мысль семейная». "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Однако мучительные семейные проблемы героев Толстого – просто «семечки» по сравнению с семейной «чехардой», которая описана Достоевским. "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Уж на что Катерина Николаевна кажется спокойной и безмятежной дамой! Однако и она в результате - насквозь достоевская. Мне понравились слова ее жениха - того самого Бьоринга, - с которым подрался Подросток, - о фантастичности ситуаций, в которые она умудряется попадать! Прямо как я ) Хотя тут хвалиться нечем! С \"виктимностью\" нужно бороться, а не культивировать ее. Кадр из фильма \"Подросток\", 1983.", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "podrostok031750.jpg", "filesize": 50420, "height": 756, "pic_id": 522612, "url": "/files/article_image/2023/04/13/podrostok031750.jpeg", "width": 1000}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Как мне (подозреваю, даже не одной))) представляется, Лев Толстой лучше описывает статичные, вневременные и общечеловеческие элементы души, а Достоевский хорошо прозревает динамику и тонко видит тенденции! "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "Ведь, в сущности, вся эта нынешняя трансформация семьи, "}, {"type": "string", "attributes": {"href": "https://pabliko.ru/@nolla/novye_formy_sovremennoj_semi-161648/"}, "string": "как о ней интересно рассказал вчера канал «Этносы и человек» "}, {"type": "string", "attributes": {}, "string": ", описана – на начальном этапе – Достоевским в «Подростке»! "}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "attachment", "attributes": {"caption": "Константин Васильев. 1970-е", "presentation": "gallery"}, "attachment": {"caption": "", "contentType": "image/jpeg", "filename": "2925299_original.jpg", "filesize": 145567, "height": 1093, "pic_id": 522508, "url": "/files/article_image/2023/04/13/2925299_original.jpeg", "width": 775}}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "И даже мотив расщепления личности у него затронут. В «Подростке», правда, не столь сильно, как в «Братьях Карамазовых» (тоже семья!), но зато на «сакральном» уровне имен. Одна второстепенная героиня «Подростка» вначале зовется Дарьей Онисимовной, а потом вдруг превращается в Настасью Егоровну. Правда, насколько я помню, эту забывчивость Достоевского исследователи связывают с его нездоровьем."}], "attributes": []}, {"text": [{"type": "string", "attributes": {}, "string": "... И напоследок ещё признаюсь, что Достоевский всё же близок моей душе. Возможно, его скачущий сбивчивый стиль как нельзя лучше сочетается с тревожностью сегодняшнего мироощущения?"}], "attributes": []}], "selectedRange": [2511, 2522]}